Цивилизационные кризисы в контексте Универсальной истории. Акоп Погосович Назаретян
1997, с. 249]).
В начале 80-х годов представители «ревизионистской школы» выступили за стимулирование рождаемости, подчеркнув, что с ростом населения увеличивается количество творческих личностей, способных обеспечить технологические, социальные и духовные перестройки. Наиболее обстоятельно этот тезис обоснован австро-американским экономистом и социологом, лауреатом Нобелевской премии Ф.А. Хайеком [1992].
Хайек показал, что демографический рост чреват опасностями постольку, поскольку он опережает рост социокультурного разнообразия, т. е. увеличивается количество «одинаковых людей». Когда множество людей желают одного и того же и владеют одними и теми же простыми навыками, они создают неустранимую напряженность на рынке труда, конкурируют за ресурсы и наращивают их расход. Но когда увеличивается количество «разных людей», мыслящих непохоже и владеющих разнообразными умениями, параллельно умножаются социальные услуги. Отходы одних деятельностей становятся сырьем для других деятельностей, все более полно вовлекая в единый круговорот вещественные и энергетические ресурсы. В итоге с ростом населения и потребления сокращаются расходы природных ресурсов и, что не менее важно, отходы социальной жизнедеятельности.
В той же парадигме прогрессисты обсуждают способы решения энергетической, продовольственной и других проблем. Они указывают на недооценку оппонентами объемов и потенциала имеющихся запасов плодородной почвы и энергоносителей, а также творческих возможностей человеческого ума; реальную же проблему видят в необходимости социальной, экономической, политической и психологической перестройки мирового сообщества (см. [Кеннеди П., 1997], [Лесков Л.В.,1998] и др.).
От того, примем мы точку зрения «алармистов» (романтиков) или «ревизионистов» (прогрессистов), решающим образом зависит программа действий, особенно в демографической сфере. В первом случае следует направить финансовые и интеллектуальные усилия на пропаганду малодетности, а в идеале бездетности, и прочие депопуляционные мероприятия, причем не надеясь на существенный результат. Во втором – на развитие образования, воспитания, систем профессиональной подготовки и переквалификации, удешевление, распространение и совершенствование информационных сетей и т. д. Вторая стратегия, конечно, выглядит предпочтительнее для гуманиста, но это само по себе не может служить определяющим аргументом. Тем более что последовательное прочтение прогрессистского сценария, как выше отмечено, счищает с него лоск рождественской идиллии.
Особенно очевидны теоретические и эмоциональные коллизии современного прогрессизма при изучении экологического и генетического аспектов глобального кризиса. По сути дела, стержень прогрессистских подходов составляет дальнейшая «денатурализация» внешней и внутренней среды человека.
Предполагается, что биосфера будет все более превращаться в подсистему планетарной цивилизации