Ходмор, или Последний тест. Игорь Митюшин
– это национальная черта характера, и решил впредь быть осторожнее с эмоциями.
– Спрашивай.
– Что со мной случилось?
– Четыре смены назад в двух дальних мерах вниз по течению ты наступила на кладку эгры. Потом были дожди, река поднялась, пришлось перенести тебя сюда, – я постарался сразу ответить на все возможные вопросы.
– Прошло четыре смены!? – она с ужасом смотрела на две маленькие дырочки с пятнышками побуревшей крови вокруг.
Факты – лучшее доказательство, особенно когда готовишь их своими руками. Я еще на модуле сделал на ее ноге и штанине характерные для укуса проколы, капнув на ткань собственную кровь девушки.
– Теперь собирайся. Ты отведешь меня к ближайшему падону. Меня ждет еще долгий путь.
Амазонка сразу же вскочила на ноги, сама собрала мои пожитки и взвалила на спину мою седельную сумку. Подразумевалось, что легур пал подо мной еще в горах. Нет, я не тиран, не женоненавистник, не сторонник дискриминации по половому признаку, но все же с удовлетворением отметил, что в женщинах, не знающих эмансипации, есть своя прелесть.
Она, видимо, уже сообразила, где мы находимся, и сразу же двинулась в лес. Каким же я был идиотом, мучительно прорубаясь сквозь чащу в свой первый прилет… Буквально в трех шагах от моей «просеки» тянулась довольно сносная тропа. Я шел, стараясь не вертеть головой. Конечно, мне были известны внешний вид, строение и химический состав местной флоры, но одно дело – информация обучающих программ и совсем другое – видеть воочию все это буйство неземной растительности. Возможно, она была не так богата красками, но цветовую палитру с лихвой компенсировало разнообразие видов. Несколько раз прямо перед нами тропу молниеносно пересекали какие-то мелкие зверьки. Воздух был наполнен криками неведомых птиц и зверей. По идее я должен был знать все эти голоса, но пока еще не научился выделять отдельные звуки из общего гомона.
Моя спутница старалась двигаться как можно резвее, но седельная сумка была для нее слишком тяжела, и она все время притормаживала, чтобы перевести дыхание. Наконец, чувство стыда человека другой эпохи затмило социальное превосходство кордского чарда, и я отобрал у нее сумку, хотя по всем правилам не должен был этого делать. На меня смотрели два миндалевидных глаза, в которых облегчение боролось с крайним удивлением. Значит, все-таки ошибся, удивляться она могла. Нужно было как-то оправдываться.
– Так дело пойдет быстрее, – я перешагнул через ствол упавшего дерева и не оборачиваясь пошел вперед.
Когда джунгли начали редеть, в серьге на левом ухе пискнул тревожный индикатор. Я остановился, осторожно снял с плеча ружье и навел его на поворот тропы. Девушке сразу передалась напряженность, и она сжала свое оружие. Опустив сумку и подав знак не двигаться, я углубился в лес, благо здесь он был реже. Как и следовало ожидать, за поворотом в развилке большого дерева притаилась фигура. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это женщина, вооруженная таким же арбалетом, как и моя спутница. Она явно