Аськины истории. Гаянэ Шахламова-Марданова
Григорьевна стала тормошить Аську:
– Асенька, киска, что ты сказала? Повтори, пожалуйста, что ты сказала. Мамочка тебя очень просит. Ну, пожалуйста!
Аська посмотрела на нее своими глазками-вишенками и вдруг выпалила:
– Неть.
– Как это “неть”, ты не хочешь говорить? Ты что, не будешь говорить? – спросил Петр Аркадьевич. И тут Аська сразила всех наповал. Она взяла со стола бутылку с соской и прежде, чем сунуть ее себе в рот спокойно заявила:
– Не будесь.
К двум годам Аська могла целый день трещать без умолку и всем давать ценные советы. Сидя на своем стульчике на кухне она торжественно объявляла:
– Бабуя, сецясь ты меня покойми.
– Асенька, но тебя же я собиралась кормить, – удивлялась мама.
– Неть, мамоцька, ты юководи пьяцессом.
Как-то Эмма Григорьевна играла на пианино. Вдруг из соседней комнаты раздался Аськин вопль:
– Мама, сейцьсь зе пеестань игять – ты мне месяесь яботать!
От Аськи можно было ожидать чего угодно, поэтому все сразу кинулись к ней в комнату посмотреть на ее “работу” и остолбенели. Воткнув в ушки концы трубки, которой бабушка слушала сердце у больных детей, и ухватив Чарлика за хвост, Аська пыталась приставить другой конец этой трубки к чарликиному брюху. Пес жалобно скулил и тщетно пытался вырваться из рук “доктора”, а Аська приговаривала:
– Бойной, вам надо сдеять опеяцию и укой.
Чарлика от операции спасли, а Аське объяснили, что собак нельзя таскать за хвост, даже когда их лечишь.
Особо болтливой Аська становилась, когда ее укладывали вечером спать. Спать Аська совершенно не любила и пускалась на всякие хитрости, чтобы оттянуть это мероприятие, чем доводила всю семью до полного изнеможения. Первым к Аськиной постели посылали Петра Аркадьевича.
– Давай спать, доченька, – ласково начинал папа.
– Давай, – охотно соглашалась Аська, закрывала глазки и тихо добавляла: – Зякази казьку.
– Какую же тебе рассказать сказку? – спрашивал папа, не ожидая подвоха.
Пья куецьку ябу.
– Ну вот, жили – были старик со старухой, и была у них курочка ряба…
– Нет, не так, – тут же встревала Аська, – стаик со стаюхой зили у сямого синего моя, а сейцясь надо гаявить “зили-били дед да баба и бия у них куяцька яба”.
Через десять минут, следуя всем аськиным замечаниям, папа с трудом добирался до конца сказки. Аська лежала с закрытыми глазами. Петр Аркадьевич поднимался, собираясь уйти, и тут слышал:
– А тепей закази пья епку.
Папа со стоном падал на стул. На “Репку”, рассказываемую по Аськиному сценарию, уходило еще двадцать минут, и конец истории, когда на помощь дружному коллективу, вытягивающему из земли заколдованный овощ, прибегала, наконец, мышка, Петр Аркадьевич досказывал заплетающимся от сна языком. Аська примолкала, и папа тихо, стараясь не дышать, выползал из комнаты.
– Что это за ребенок! – кричал папа на кухне, – Эмма, пойми – у меня завтра тяжелая операция, мне надо еще поработать,