Выпитое солнце. Мария Валерьева
но сегодня – светите, освещайте только одно лицо.
Она – та девушка из инстаграм, которая идет по берегу озера, пританцовывая, пьет кофе и слышит настоящую реальность в наушниках.
Она – главная героиня музыкального клипа, песню из которого вставят в молодежный сериал о вечеринках и наркотиках.
Она – референс для уличных фотографий с ретро фильтром.
Она – искусственная красавица, чьи фотографии ставят на заставку на телефон.
Она – та, на кого оборачиваются на улице.
Она – женщина, кем хотят стать, но боятся потеряться.
Но ей не страшно. Ненайденное потеряться не может.
Прислонитесь к ней, прильните телом, слейтесь в единое, ближе, теснее, чтобы не осталось ни сантиметра между телами, дайте ей положить голову вам на плечо и почувствовать, что рядом кто-то живой. Позвольте ей удостовериться, что все – реальность, и она исчезнет. Ее здесь никогда не было. Для вас она – всего лишь человек, который растворится в прохладе улицы, стоит ему только переступить порог автобуса. Она умрет, только вы перестанете смотреть.
Октябрина закрыла глаза, вдохнула сыроватый воздух автобуса. Волна мурашек пробежала от шеи к спине. Она улыбнулась. Может, будь это наяву, они бы запомнили ее.
Горячий воздух с улицы. Розовый закат над мостом, отражение солнца в водах реки. Разлитое по небу продолжение благодати маленького автобуса, идущего в никуда. Бесконечность реальности, запертой в голове одного человека. В любую реальность можно поверить, если уговорить глаза видеть то, что нужно. Можно создать любого человека, отбросив себя обыкновенного. Никто не заметит.
Она выпрыгнула из автобуса в самом центре, на площади, над которой розовый закат уже остывал. Улица пахла летом. Для такого настроения она носила в кармане пачку сигарет. Многие главные героини курят. Может, не «Золотую яву», но реальность потерпит поправки. Все любят курящих актрис, и никто не терпит курящих женщин в реальности.
Октябрина вышла на остановке напротив клуба. Опять писал Рома. Октябрина потушила телефон. Здесь его нет. В этой жизни Ромы никогда не было.
Клуб находился в подвале девятиэтажного дома. Вывеска – два огромных глаза и две ноги из каждого зрачка. Посетители в шутку называли вывеску «Чужим», хотя в очередях в туалет или за барной стойкой чувствовали себя как дома. Октябрина остановилась у входа, вытащила еще одну сигарету, но курить не стала. Только прикусила кончик и немного пожевала.
Варя, конечно, уже внутри. Она сегодня не работает, пришла пораньше. Одна ли? Утром она жаловалась на головную боль, но все равно пришла. Никак нельзя уже без таких вечеров – настоящее лекарство, и выходит дешевле.
Октябрина помнила. Стоит спуститься, как увидишь их. Высоких и низких, накачанных и тощих, в пропахших одеколоном и потом футболках, в обтягивающих брюках, с хищной ухмылкой и железными намерениями. Октябрине такие не нравятся. Роман не похож на них: он пусть и высокий, в форме, но пахнет приятно, следит за собой. Ему есть,