Смертоносная зона. Остросюжетный детектив. Лидия Гладышевская
и счет дням потеряли. Однако ехали весело и строили радужные планы. Машка заигрывала с попутчиками, а подруга больше помалкивала. Мало ли что…
Москва встретила их хмурым туманным утром. Было промозгло и сыро – март на дворе. Кучи неубранного снега начали таять, образуя скользкую наледь на тротуарах. Шоира ежилась в подбитом ветром пальтишке, стучала зубами, поминутно поскальзывалась, с грохотом волоча за собой полупустой чемодан. Может, ну, ее, эту столицу… Не успели приехать, а уже так домой хочется…
На вокзале их сразу задержала милиция.
– Предъявите документы. Регистрация есть? Разрешение на работу?
– Какая регистрация? Мы ж только приехали, к родственнице, в гости. Вот наши билеты, – парировала Машка, смело заглядывая молоденькому сержанту в глаза.
– Ладно. Можете идти, – вздохнул он удрученно. – Но не забудьте зарегистрироваться в положенный срок. А то оштрафуют.
Повторять два раза не пришлось. Девчонки мигом растворились в толпе. В подземном переходе, куда они занырнули, было не протолкнуться. Люди, нагруженные вещами, передвигались медленно, как вьючные ослы. Одни – наступали на пятки впереди идущим, другие – с раздражением подпихивали в спину. Получив несколько нетерпеливых тычков под зад, Машка не выдержала и едва не закричала, но вовремя прикусила язык. Светиться было нельзя. В ответ она молча боднула головой здоровенного дядьку в косматой бараньей шапке чтобы пошевеливался живее.
Как бы то ни было, но затеряться в «муравейнике» все же девчонкам не удалось. Наметанный глаз другого милиционера сразу разглядел приезжих прямо у входа в метро. Снова пришлось оправдываться, предъявлять документы и билеты. Пока добрались до места, остановили еще три раза.
Баба Клава проживала в обветшалой хрущевке, давно отслужившей положенный срок. Девчонки несмело зашли в подъезд, где повсюду на стенах красовались ругательства, нацарапанные местными умельцами. При виде непристойных художеств Машка хихикала, а Шоира что-то ворчала под нос по-киргизски и почему-то крестилась.
Они поднялись пешком на последний пятый этаж и уперлись в обшарпанную дверь, на которой черной краской было вкривь и вкось накарябано – «Иванова, звонить 3 раза». Машка сверилась с адресом. Не обнаружив звонка, громко постучала.
– Кто там? Ты что ли, Мария?
– Я, баба Клава. То есть мы.
– Кто это мы?
– Я – Мария, с подругой.
– Какой еще подругой? Не знаю я никаких-таких подруг.
– А вы мою телеграмму разве не получили?
– Какую еще телеграмму? Не носют нам никаких телеграммов.
Дверь, наконец, приоткрылась, и в проеме показалась заспанная старуха с всклокоченными после сна волосами.
– Приехали, значит? Ну, проходите, раз приехали.
Баба Клава, не сказав больше ни слова, повернулась спиной и засеменила куда-то вглубь квартиры. Девчонки робко протиснулись в оставленную дверную щель.
В узком коридоре вдоль стен лежали