Отдел убийств: год на смертельных улицах. Дэвид Саймон
очевидца – жильца квартала 800, припарковавшегося на Монро-стрит у того переулка и рассказавшего паре человек, что был на улице, когда раздался выстрел. Наконец до него добравшись, Уорден обнаружил трудягу средних лет, жившего с подружкой и престарелой матерью на Монро-стрит. Нервный и мнительный свидетель отрицал, что был на улице во время происшествия, но признался, что слышал выстрел, а потом видел из окна, как из квартала 800 уехала полицейская машина с выключенными мигалками. Потом он увидел, как на Монро-стрит с Лафайет сворачивает вторая полицейская машина и останавливается у переулка.
Еще он сообщил Уордену, что, когда там начали собираться полицейские, он позвонил с новостями сыну. Тогда Уорден допросил и сына. Тот вспомнил этот звонок, а заодно вспомнил, что отец выразился куда конкретнее: мол, он видел, как в переулке напротив дома полицейский застрелил человека.
Уорден вернулся к свидетелю, поставил вопрос ребром. Нет, сказал тот, я не говорил такого сыну. И стоял на своей предыдущей версии о двух машинах.
Уорден подозревал, что новообретенный свидетель видел куда больше, чем приезд и отъезд полицейских машин, и у детектива было два возможных объяснения запирательства. Первое – свидетель искренне боится выступать против сотрудника органов в суде по убийству. Второе – не проезжала по Монро-стрит никакая полицейская машина без мигалок. А видел он на самом деле стычку Джона Скотта с другим гражданским – может, соседом или другом, которого он теперь хочет защитить. Раз уж на то пошло, свидетель и сам мог участвовать в стычке, раз припарковался у переулка за несколько минут до выстрела.
Значит, технически в утренней газете не ошибаются, называя свидетеля потенциальным подозреваемым. Но Роджер Твигг не знает – или источники ему не сказали, – что этот новый свидетель существует не в вакууме; другие улики ведут Уордена в обратном направлении, к полиции.
Речь не только о пуговицах рубашки у входа в переулок. И не только о том, что слишком много полицейских путаются в показаниях о событиях того дня. Самое тревожное в папке – транскрипция переговоров по рации в Центральном районе, которую высылали в ФБР для улучшения звука. Расшифрованная детективами недели спустя после убийства, она раскрыла довольно странные реплики.
На пленке слышно, как сотрудник полиции Центрального района передает описание подозреваемого, выскочившего с пассажирского сиденья угнанной машины.
– Мужчина, первый[25], метр восемьдесят – девяносто, темная куртка, синие джинсы… последний раз видели на Ланвейл и Пейсон…
Затем подает голос сержант Центрального, Джон Уайли, семь лет в полиции. Это именно он, приехав в Западный район для участия в погоне, обнаружил тело Джона Скотта.
– Один-тридцать, – называет Уайли свой номер. – Розыск закончен в квартале 800 по Фултон… или Монро.
Тогда говорит один из участвовавших с самого начала полицейских, решив, что подозреваемый арестован.
– Один-двадцать-четыре.
Первый («number one») – код для обозначения чернокожего («второй» – белый). По объяснениям самих полицейских Саймону, такой код выбран, чтобы посторонние не решили, будто в полиции черных принимают за граждан второго класса.