Горчаков. Канцлер. Валерий Пылаев
было, что опоздал и дон Версетти уже успел убраться, оставив в кабинете кого-то из своих громил. После разговора с Кеннеди я представлял себе этакого стареющего гангстера из фильмов тридцатых-сороковых годов, еще черно-белых: невысокого, с изрядным брюшком, которое уже не мог скрыть даже дорогой костюм. Поседевшего, с тоненькими усиками, залысинами и громадным перстнем на пальце.
Реальность же оказалась куда занятнее. Перстень действительно имелся, а вот все остальное… Дон Версетти выглядел лет на тридцать пять – сорок. Не самого высокого роста и могучего сложения, но поджарый и, похоже, весьма крепкий. Шевелюра на его макушке уже успела поредеть, зато среди волос не было ни одного седого.
Но больше всего меня удивила одежда. Все до единого головорезы в «Мальтийском соколе» носили костюмы – черные, темно-коричневые или всех на свете оттенков серого. А их босс почему-то предпочел самые обычные джинсы и цветастую рубашку с коротким рукавом, да еще и расстегнутую чуть ли не до пупа. Массивный золотой крест на заросшей волосами груди делал его похожим то ли на цыганского барона откуда-нибудь из Псковской губернии, то ли вообще черт знает на кого.
И все же это определенного был именно дон Версетти – вряд ли кто-то другой стал бы так хозяйничать в кабинете. Он уже успел открыть сейф и наполнить пачками долларов здоровенную сумку на столе. Изрядный ворох зеленоватых купюр он держал в руках – а вот на безопасность почему-то наплевал: здоровенный хромированный револьвер валялся в кресле в нескольких шагах, и никакого другого оружия вокруг, похоже, не было. Дон то ли надеялся, что его головорезы продержатся чуть дольше…
То ли рассчитывал на собственную силу.
Версетти оказался Одаренным. Причем не стихийным, как бабуся-Кеннеди, а очень даже полноценным. Или еще на родине, или уже здесь, в Штатах, кто-то потратил немало времени на его обучение, да и врожденный талант оказался не из чахлых. Конечно, для Петербурга девятый или даже восьмой магический класс не представляли ничего особенного, и в схватке один на один дон наверняка проиграл бы и самому бестолковому выпускнику юнкерского училища, однако в Нью-Йорке подобного хватало с лихвой. Дар поднял предприимчивого выходца с Сицилии над простыми смертными – и вознес на самую вершину криминальной империи.
– Бросай свои бумажки. – Я на всякий случай огляделся по сторонам. – Надо поговорить.
– Вот как? А не пойти бы тебе к черту, сопляк?
На кончиках пальцев Версетти зажглось пламя. Даже не полноценный Горыныч, а что-то послабее и попроще, явно рассчитанное запугивать людей, а не поджаривать их до хрустящей корочки. Дон сообразил, что до верхнего этажа и кабинета добрался всего один человек – и ничуть меня не боялся.
Зря.
– Прекрати. – Я шевельнул рукой, и колдовской огонь с негромким щелчком погас. – На меня твои фокусы не подействуют.
Выражение лица Версетти тянуло на миллион долларов. Он явно почуял исходящую от меня мощь Дара, понял, откуда и зачем я пожаловал, и теперь отчаянно пытался сообразить,