Демы. Хони Эхека
принялся бинтовать рану, методично оборачивая бинт слой за слоем вокруг предплечья пациента. Работа была монотонной, привычные руки сами собой накладывали повязку, и вскоре любопытство на лице Ивана Герасимовича сменилось выражением усталости.
– У диких животных бывает бешенство, я бы посоветовал съездить в травмпункт и сделать укол. Мы вас отвезем, – сказал он, когда дело было почти закончено. Сквозь бинт наконец перестали проступать красные пятна.
– Не надо, спасибо, – ответил пациент.
– Дело ваше, наше дело – предупредить.
Иван Герасимович не стал спорить. Даже хорошо, что не придется отвозить несговорчивого пациента в больницу. Может, удастся заехать на станцию, отдохнуть хоть часок вопреки неудачной примете, размечтался он.
– Почти готово. И все-таки я бы посоветовал сходить уколоться, – все же добавил Иван Герасимович для порядка. – Когда появятся симптомы, будет уже поздно, – он разорвал свободный хвост бинта пополам, пропустил завязки вокруг руки пациента и завязал аккуратный узел. – Вот и все.
Он залюбовался результатом своей работы. Как вдруг телефон вновь зазвонил.
– Неймется кому-то, – пробормотал Иван Герасимович, думая уже не о пациенте, а о чашке крепкого кофе, ждущей его на станции. Он с хлопком стянул с руки резиновую перчатку.
– Спасибо, – сказал пациент.
Он пошевелил пальцами, встал и попробовал открыть забинтованной рукой дверь автомобиля. На бледном лице проступила гримаса боли.
– Постарайтесь не напрягать руку, – посоветовал Иван Герасимович. – Хотя бы первое время.
Он собирал в сумку склянки с перекисью и йодом и, не отрываясь от дела, прижал плечом телефон к уху.
– Слушаю! Да, это я. Здесь… Э-э-э, кто? Да, сейчас позову. Кхм-кхм, уважаемый…
Иван Герасимович обернулся к пациенту – в салоне было пусто. Он выглянул в приоткрытую дверь. Паренек, к его удивлению, успел не только выйти наружу, но и почти дошел до кромки кладбища.
Иван Герасимович как был, без куртки, выпрыгнул в промозглую ночь и посеменил за удаляющейся фигурой.
– Постойте! Да стойте же! – крикнул он, сердясь, что ему пришлось пуститься вдогонку, как какой-то собачонке.
Крик спугнул с деревьев стаю ворон – птицы взметнулись в воздух и черными тенями пронеслись над крестами, оглашая небо сердитым карканьем.
Молодой человек с забинтованной рукой, неоново-белой на фоне ночи, обернулся и вопросительно поглядел на Ивана Герасимовича.
– Вы… Акумов… Влад… Александрыч? – спросил он, запыхавшись, и внезапно вспомнил, что забыл попросить документы больного и заполнить бланк вызова.
– Я.
– С вами хотят поговорить. Это, эм… Вам сейчас все объяснят. Держите.
Иван Герасимович протянул ему телефон. Пациент взял его здоровой рукой.
– Слушаю, – сказал он.
– Недобрая ночь, Акумов. Это глава демутантского уголовного розыска Анна Анубисовна Мау, – отчетливо услышал