В глуби веков. Любовь Воронкова
не изменила ему и сейчас. Глаза его заблестели; он уже знал, что победит, потому что знал, как пойдет сражение.
На военном совете, созванном перед боем, некоторые из его военачальников высказали сомнения. Наступать придется, переходя через реку, а персы будут бить сверху, с крутого берега. Течение реки быстрое, а глубина ее неизвестна… К тому же и месяц года неподходящий для битвы.
– Царь, месяц артемисий[9] прошел. Уже начался десий[10]. А в месяце десии македонские цари никогда не начинали войны!
– А мы месяц десий назовем вторым артемисием, – ответил царь, – вот и все!
Парменион с озабоченным видом сказал Александру:
– Мне думается, царь, что благоразумнее нам сейчас стать здесь лагерем. Персы не решатся ночевать так близко от нас, они отступят. А мы утром, прежде чем персы вернутся, переправимся без всякой опасности. Посмотри, солнце идет к закату. Река во многих местах глубока, течение стремительно, тот берег крут и обрывист. Персидская конница нападет с флангов и перебьет нас прежде, чем дело дойдет до боя. Первая неудача будет тяжела не только сейчас – она отразится на исходе всей войны.
«Как же ты, опытный военачальник, не видишь, что боги посылают нам самый лучший момент, чтобы напасть на врага и выиграть битву? – думал Александр, с удивлением слушая Пармениона. – Как же ты не догадываешься, что мы должны немедленно ухватиться за эту удачу?»
– Я все это прекрасно понимаю, Парменион, – ответил Александр, – но мне будет стыдно, если мы, так легко переправившись через Геллеспонт, позволим этой маленькой речке – Гранику – задержать нас. Да и персы воспрянут духом, вообразят, что мы не лучше их. Мы переправимся сейчас, как мы есть. Этого требует и слава македонян, и мое обыкновение встречать опасность лицом к лицу. – И тут же дал знак наступать: – За мной, македоняне! Ведите себя доблестно!
Персы были изумлены, увидев, что Александр, несмотря на свою невыгодную позицию, все-таки идет на них! Они стояли неподвижно и ждали, они были спокойны и уверены в победе. Александр думает перейти Граник. Пусть переходит. Но как только македоняне вступят в реку, персы со своего крутого берега обрушатся на них и разобьют все их войско.
А македоняне шли. Вот они уже близко, идут не останавливаясь. Молча подходят к реке.
И только теперь, у самого берега, вдруг грянули их боевые трубы, македоняне запели пеан – боевую песню – и вслед за своим царем ринулись в бурлящую воду Граника.
Казалось, они идут на верную гибель. Черные тучи дротиков и стрел взлетали с персидского берега и падали им на голову – но они шли. Бешеное течение Граника сбивало коней с ног, местами вода захлестывала воинов с головой – но они все-таки шли. Ноги вязли и скользили в мокрой глине, каждый шаг давался с напряжением всех сил, смертельный ливень стрел и дротиков становился все гуще и злей… Многие падали, и река уносила их мертвые тела. Раненые лошади бились в воде… Но Александр со своими этерами уже вышел на вражеский берег, он уже дрался на подступах
9
10