Дом Кёко. Юкио Мисима
ложкой ледяную крошку, непринужденно пил ледяную воду, взгляд его перебегал со льда на девушку и обратно. Еще до того, как вазочка опустела, он попросил повторить, а потом тихо спросил:
– Сейчас можешь выйти?
– Сейчас никак. Закрываемся в десять. Посмотри пока фильм, убей время. А после десяти там же.
Девушка ответила быстро, словно ожидала такого вопроса. Сюнкити смотрел в сторону, в глазах плескалось разочарование, так что Сэйитиро, когда девушка отошла, счел нужным его утешить:
– Да ладно. Хотя бы в кино составлю тебе компанию.
– Но я хочу прямо сейчас, – надул губы Сюнкити.
Сюнкити собирался, когда уйдет из общежития, по частям осуществлять тот поток желаний, которые внезапно одолевают любого спортсмена. Это был мудрый подход, но мудрости-то ему как раз не хватало, и он поступал по-другому. Бои по кругу закончились победой. Он теперь свободен, может взять то, на что упадет его взгляд.
Сэйитиро тоже знал, что Сюнкити катастрофически не хватает способности ждать, без спешки ждать, пока все созреет. Он, так же как и Сэйитиро, не верил в сиюминутную или будущую выгоду. Как бы там ни было, общность их ощущений заключалась в таком неверии.
Сэйитиро внимательно наблюдал за живыми, ясными молодыми глазами боксера на обтянутом гладкой кожей лице. Что в нем сейчас проснулось, может, страстное желание? Сэйитиро, как мужчине, так не казалось. Или раздражение? Сюнкити не был нервным. Вероятно, в результате отказа от мыслительного процесса он погряз в прочном, ежеминутном ощущении бытия, таком же четком, как клубника со льдом в вазочке на мокром столике. Сейчас Сюнкити существует здесь, как этот ледяной десерт, а перед глазами существует его женщина. Простой расклад таков: боксер должен съесть десерт и сразу же переспать с женщиной. Немедленно! И здесь! На деревянном столе в лавке, где торгуют льдом! В противном случае, возможно, его бытие мгновенно прекратится.
Добропорядочная семья в полном составе, поглощая красную фасоль со льдом, с неприязнью смотрела на Сюнкити. Наклеенный у глаза пластырь пугал девочек.
Семья состояла из бедных по виду супругов, явно служащих, и двух смирных маленьких дочек. Дочки, чтобы ледяная крошка не просыпалась, ели, одной рукой придерживая горку. Худой глава семьи, собираясь защищать семью от нападения, украдкой посматривал на гэта[21] Сюнкити, который сидел на стуле, широко расставив ноги. Девочки же следили, чтобы не поранить губы неприятно блестевшими тонкими жестяными ложками, которые быстро двигались у них в руках.
Раздвинув шторки над дверью, появился новый клиент. Крупный высокий мужчина, грубая рубашка расстегнута на груди, кирпичного цвета лицо блестит от пота, волосы коротко острижены.
Бесцеремонно громко спросил у девушки:
– Отец дома?
– Его нет.
– Врешь!
Он быстро направился вглубь лавки. Девушка проводила его взглядом и, расталкивая стулья, приблизилась к Сюнкити, шепнула на ухо:
– Ростовщик. Как папаша на велогонках проигрался, все улаживают.
В глубине лавки