Дети подземелья. Владимир Короленко

      Когда появились первые очерки и рассказы Короленко, мнения и оценки, высказанные читателями и критиками, в большинстве своем сразу признавшими, что в русскую литературу вошел еще один крупный талант, также во многом были полярными.

      Одних привлекала в произведениях Короленко живая способность их автора к состраданию и любви, умение его все понять, всех простить и оправдать.

      Другие же видели прежде всего «возмущенное сердце» писателя, протестующее и негодующее против столь далекого от идеала миропорядка, а главной чертой его героев считали сознательный протест, стремление к свободе и «вольной волюшке».

      Обращаясь к российской действительности, Короленко исследует, как идеалы той или иной социальной группы определяют быт, моральные нормы, мироотношение ее представителей, показывает, как трудно поддаются они изменению и как, несмотря на это, все-таки меняются под влиянием общественных сдвигов.

      При этом Короленко пользуется традиционным, свойственным целому ряду его произведений социологического характера, приемом, о котором уже частично говорилось в начале статьи. Суть этого приема заключается в том, что он вырывает своего героя из привычной для него социальной среды, члены которой характеризуются устойчивой системой представлений, привычными моральными критериями, и погружает его в среду с иной системой представлений. Причем для Короленко в данном случае важно не простое противопоставление тех или иных взглядов и понятий, а изображение того, как человек, сталкиваясь с иным мировосприятием, начинает «задумываться», а иногда даже приходит к пониманию относительности своих собственных взглядов и мнений, ранее казавшихся ему неоспоримыми.

      Так столкнулся сын судьи Вася с представителями чуждого ему «дурного общества». То же самое произошло и с жандармом Гавриловым из написанного в 1880 году в пересыльной тюрьме рассказа «Чудна́я», опубликованного в русской легальной прессе только в 1905 году под названием «Командировка». Волею судьбы Гаврилов встречается с мужественной, самоотверженной девушкой-революционеркой Морозовой. Отношение их друг к другу заранее определено взглядами, привитыми им их социальной средой. Гаврилов, до встречи с революционерами «усердно» служивший в эскадроне, твердо знал, что «начальство зря не накажет», и потому девушка-революционерка для него – преступница, «змееныш», «дворянское отродье». Соответственно и для нее Гаврилов прежде всего «враг», так как одет в жандармскую шинель и состоит на службе у государства, с которым она борется. «Пережить чужую жизнь», встать на точку зрения Гаврилова и увидеть за ненавистным ей жандармским мундиром доброе сердце крестьянина Морозова не способна. И потому так жестоки и несправедливы ее слова, обращенные к Гаврилову: «Простить! вот еще! Никогда не прощу, и не думайте, никогда! Помру скоро… так