Ёперный театр. Борислав Чекур
могли унести, и убежали с добычей в монтировочный цех. Я не имел к этому никакого отношения, но мне было очень стыдно, всё-таки сотрудники театра!
VII
Во взаимоотношениях монтёров с театром есть один недостаток: женщины всегда просят помочь, когда нужна грубая мужская сила. Остальные сотрудники начинают относится к этому как к должному и наглеют невероятно. Это, конечно же, всегда заканчивается каким- нибудь полускандалом, а один раз был вообще из ряда вон выходящий случай.
Оборзевшие бутафоры оставили с двадцаток стульев на сцене и наказали нам их убрать. Мы предупредили, что за такое хамство они будут жестоко наказаны. Однако бутафоры не предали этому никакого значения и молча ушли со сцены.
Мы посовещались и направили к ним парламентёра. Тот популярным языком объяснил, что, если сейчас они не уберут стулья и не освободят нам сцену для монтировки, их стулья превратятся в щепки. Парламентёр вернулся ни с чем – утилизируем!
Мы не поленились и все эти стулья подняли на самую высокую галёрку, после чего, перекрыв все выходы на сцену, начали их сбрасывать на планшет. Я думаю, что такого вандализма не видел ни один театр. Реквизит разлетелся в щепки, а то, что уцелело, было добито ногами, руками и штанкетными грузами.
Самое страшное, что происходило до этого с бутафорами, были поеденные бублики, приобретённые для спектакля. Да, предшествующие монтировщики таскали сухари на закуску. Реквизиторы были вынуждены покрыть всё съедобное лаком. В нашей ситуации припарки уже бы не помогли.
После этого они с нами очень долго не разговаривали, как ни странно, за порчу реквизита нам тоже ничего не было, поскольку не мы несли за него материальную ответственность, а они. Более бутафоры нас ни о чём не просили.
Не подумайте, что только монтировщики способны на безрассудные поступки. Про любовные треугольники рассказывать не буду. А пьяные все дураки…
Однажды, после спектакля, я провёл время в компании с Диким и артистом хора. Это было незабываемо, доложу я вам. Как и водится, вначале всё было предельно культурно. Мы общались, смеялись, вспоминали курьёзные моменты в работе. В какой-то момент напиток подогрел настроение и развязал хоровику язык. Артист начал фантазировать о своей принадлежности к Тамбовской ОПГ. Дикого это очень сильно задело. До театра он работал постовым милиционером, на службе Дикий перестарался и был уволен по статье. С таким клеймом его могли принять только в постановочную группу и то сугубо по знакомству.
В общем, слово за слово, между ними началась драка. Мне удалось их разнять, на следующий день обоим было стыдно. А больше всего артисту, как весьма интеллигентному человеку, показавшему себя обычной шпаной. И таких случаев было предостаточно.
Ну что я всё о пьянке. Театр – это, прежде всего, красота. Все следят за своим внешним видом. Особенно балет. Несколько месяцев я был рабочим костюмерного цеха. Мужские костюмы я подкатывал к гримёркам