Светильник у меня один. Андрей Чистотин
у кельтских рун.
Лифт, кабина семя злачное,
подскочил под небеса,
мавзолея жизнь калачная
в круг народная краса,
подивились, руки взмылены,
в поясах все тормоза,
а глазки, дверного филина,
в спину рогом, как коза.
Тут такое уготовлено…,
сарафаны на глаза,
вниз по кнопкам, клеть альковами,
не включая кнопку за.
Дождь грядой, летит торговыми…,
зонт влетает в переход,
мокрые как уголовники,
полицай прикрыл отход.
***
Тот человек от Пушкина в меня
идёт и поднимает гневно ноги,
я превращаюсь в заповеди дня
и забиваюсь в рваненькие слоги.
Что тот гигант, покинувший музей,
он медный гость, он всадник не гуманный,
в нём зеленеет злость, он ротозей,
из века он посыпан светом манной.
Вот Летний сад весь в кружеве оград,
белеют статуи и звуки льются,
я им не очень в это время рад,
но лучше с ними без кавычек слиться.
О гений, ты шагаешь как в аду,
а мой талант, в чужие входит ниши,
откусишь яблочко и ты в саду,
но змей уже ворчит, ты вроде нищий.
Познать поэтику, найти беду
и в творчестве шагать, аш с фото лейкой,
как все вандалы рушить на ходу,
упрятав золотишко у Корейко.
И вновь я вырос, спрятавшись в балду,
его гигант конечно не догонит,
по сказке той я медленно бреду,
а для острастки всё ж глотаю тоник.
Пустая сеть чужих наук
Всегда мне хочется в погромы
ушедших дней и деревень,
где дни весны под дождь и громы,
рождают зелени кремень.
Избёнка талая валежник
набита книжным барахлом:
«Аврора,» «Радио» – насмешник,
роман в «Роман газете» – лом.
Раздену плащ, сниму ботинки,
в стеклянных полках отражусь,
но не задену паутинки…,
он всё прочёл, я им горжусь.
Соседка теребит былинку,
а солнце жарче утюга,
всё гладит бо; лезную спинку,
зачем же бабам на юга.
Зайдёт ко мне, глотнёт картинку,
и с нею в дом, под образа,
перевернув странички льдинку…,
минута, две – сомкнут глаза.
Библиоомут мой опасен
был человек, а стал паук,
меж слов и букв, как между басен,
пустая сеть чужих наук.
***
На тёплой ладони упавшее небо
слезинка его, удивительный всплеск,
серебряный голос шального кларнета,
суфизм зарождённый в тени арабеск.
Я зеркалу капли язык подставляю
ловлю на лету, а она холодна,
я с нею уже поменялся ролями,
в неё провалился до самого дна.
Там Клод Дебюсси оживлённо – шутливо
взлетает до forte, то тихо до ниц,
и лунного