Звезды сделаны из нас. Ида Мартин
одноклассниками Гошиной сестры? Если бы подружился с Сашей Макаровым? Нет, понятное дело, что я не мог не заступиться за маму и с Макаровым никогда в жизни не подружился бы, но меня, главным образом, интересует собственный потенциал. Ведь, как ни крути, нужно признать, что Макаров – личность. С его мнением считались, его боялись, каким-то непонятным образом он вынуждал людей делать то, что он хочет. А еще Макаров был яркий – с внешностью ему повезло, но это даже не основное. Он всегда держался так, словно весь мир был создан именно для него, поэтому всё и все вокруг должны соответствовать его ожиданиям. А если не соответствовали, то немедленно выбраковывались. Вот как я, например.
Учился Макаров средне, на трояки, но это никого не смущало, словно ему достаточно было быть просто Макаровым. Учителя относились к нему с осторожным уважением, не цепляя лишний раз и не заваливая, словно безоговорочно принимали его неприкосновенность и исключительность. У Макарова была, конечно, богатенькая семья, но вряд ли дело заключалось только в этом. Кулыгин вон тоже сынок какого-то дипломата, но тихий, скромный и безобидный. А, раз безобидный, значит, и считаться с ним необязательно. Тогда как Макаров, чуть что не так, немедленно лез в бутылку, качал права и выставлял своих обидчиков в самом неприглядном свете.
А еще Макаров любил и умел командовать. Часто ему достаточно было одного взгляда, чтобы отдать приказ своей шобле, а без его одобрения те и шагу не могли ступить.
Поэтому я не кривил душой и не хвастался, говоря Нелли, что горжусь тем, что не прогнулся под всю эту систему. Но мне действительно было гораздо легче жить со статусом изгоя, нежели стать шавкой Макарова. Сама мысль о том, чтобы угождать против собственной воли, казалась настолько омерзительной, что ради самоуважения я был готов терпеть стычки и насмешки. Ведь, пойдя на попятную, я превратился бы либо в такого же шакала, как и его дружки, либо в дрожащую мышь, что в обоих случаях полностью противоречило моим взглядам на то, каким должен быть человек.
Да, мои знания о мире черпались из кино и книг, но там везде было о том, что даже если на долю героя выпадали страдания, то он никогда не должен был «опускаться на колени» и «целовать сапоги». Как-то раз по малолетству я даже с мамой спорить стал, доказывая, что стоять на коленях унизительно. И тогда она, яростный противник телесных наказаний, хорошенько отхлестала меня косынкой, как только мы вышли из церкви, – ведь мне приспичило заявить о своей героической позиции именно там. Но потом успокоилась и, выслушав, объяснила, что вставать на колени можно и нужно только перед теми, кого любишь и уважаешь. Потому что это жест не только покорности, но и доверия.
А вообще, мой любимый герой – Максимус из «Гладиатора»: сильный, смелый, гордый. Сколько раз, попав в очередную передрягу, я вспоминал, как его держали в клетке и в цепях, как он был вынужден сражаться за свою жизнь и как независимо и гордо разговаривал с цезарем. В такие моменты я воображал, будто я – это он, и мне становилось намного проще давать отпор Макарову. Максимус был рабом по обстоятельствам, но не по духу. Вот и я отстаивал свободу своего духа, как только мог.
– Ты