Переплетение. Алексей Поселенов
как фамилия, ничего особенного…
– А что, может, до революции твои предки дворянами были? – предположил кто-то. – Покопаться, так, может, так оно и есть? Сейчас, я слышал, некоторые снова гряфьями делаются. А?
Именинница усмехнулась и подмигнула Татьяне:
– Слышь, Танюха… А как тебе – Татьяна Мартова? По‑моему, красиво.
Татьяна, откинувшись на спинку стула, засмеялась:
– Ой, Ленка, ну тебя! Ты щас наговоришь… Красиво-то, может, и красиво, да наш Коля уже женатый, – она потрепала его по волосам.
– Ну-у… Женатый, это дело поправимое, – продолжала хозяйка. – Сегодня женатый, завтра неженатый…
– Ладно ты, не смущай его, – посмотрела на своего соседа по столу Татьяна, – а то убежит ещё. Он у нас такой, скромный.
Николай и вправду смутился после сказанного Еленой, но, к его счастью, кто‑то вдруг закричал:
– Ой, смотрите, снег какой повалил!
И внимание всех тут же переключилось на то, что творилось за окном. А там началась настоящая метель. В быстро густеющих сумерках снег валил крупными хлопьями, беспорядочно мельтешил из стороны в сторону и быстро заметал землю.
– Вот тебе и первый снег, – промолвил кто-то. – Сейчас сразу как навалит и всё, не растает больше.
– Да и пускай! И так до ноября два дня только осталось. Уж лучше так, чем грязища будет да слякоть.
Через некоторое время, когда все были уже изрядно навеселе, музыку, игравшую всё это время фоном, сделали погромче и решили танцевать. Свет приглушили, сдвинули в сторону стол, стулья и запрыгали, заскакали. Было тесновато, но весело.
Николай старался не отставать от остальных, а Татьяна, красиво двигаясь, буквально извивалась перед ним своим гибким телом. Она не была чересчур пьяна, только в глазах уже знакомая ему нахалинка так и рвалась, просилась на волю.
Николая эти её глаза и смущали, и влекли одновременно. Он то отводил взгляд в сторону, то смотрел прямо в них, и тогда ему вдруг становилось жутко, в груди всё сжималось, в голову поднималась горячая волна, и его бросало в жар.
– Ой, ребзя, у меня же кассета с Варум в куртке лежит! – через некоторое время закричал кто-то из парней.
– Тащи давай! – заорали все хором.
– Блин, она ващ-ще классная! Эге-ей!! – пьяно закричал Олег и вдруг выдал ногами такие кренделя, что все захохотали.
Из колонок зазвучало:
Печален был ночной звонок,
И новый день тебе не нужен.
Прощальный наш с тобою ужин,
Он расставания предлог.
Татьяна тут же положила руки Николаю на плечи и, задрав голову, прижалась к нему всем телом. Он крепко обнял её, держа обеими руками за талию. Кто-то совсем выключил свет. Когда песня дошла до припева, Татьяна стала тихонько подпевать: «Гуд бай, мой мальчик, гуд бай, мой миленький», но потом, по‑прежнему глядя Николаю в глаза, твердо произнесла:
– А вот и не гуд бай, я не согласна. Правда, Коль?
Он ничего не ответил, только усмехнулся в ответ. Её волосы щекотали