Переплетение. Алексей Поселенов
а чем занимался-то?
– На шахте работал. Проходчиком. Пока вот не уволили.
– За пьянку, что ли? – в лоб задал вопрос директор, глядя прямо в глаза Николаю.
– Да нет… – смутился тот. – Почему сразу за пьянку? Я почти не пью, по праздникам только. А на шахте под сокращение попал. Народ-то посокращали, считай, вдвое.
– Понятно… Ладно, «болгарка» – не рояль, научишься, ничего сложного там нет. Если по натуре работяга, то всё получится.
Потом Сергей Михайлович предупредил Николая о необходимости строго соблюдать трудовую дисциплину и технику безопасности, объяснил всё касательно зарплаты:
– У нас так – на сколько наработал, столько и получил. Никакой уравниловки. Так что, в твоих же интересах работать на совесть. Деньги выдаю раз в неделю, после работы в пятницу.
– А с трудоустройством как? – Николай достал из кармана трудовую книжку. – Заявление надо писать?
Сергей Михайлович усмехнулся:
– Здесь, парень, не шахта. У нас отдела кадров нет, у нас всё на честном слове держится, поэтому книжку свою можешь спрятать. Ты пойми одно – тут не государственное предприятие, никому эта бумажная волокита не нужна. Работаешь – получи деньгу́, а волынишь – пинком под зад и до свидания, желающих много найдется.
– А если заболел, к примеру?
– А ты, Коля, лучше не болей. Мне здоровые работники нужны, у нас не собес. Иначе ведь мне от мужиков надо будет на тебя копейку отрывать, а они её своим горбом заработали. Вот так вот…
С приходом Николая в кооперативе стало пять человек: Олег Токмаков и Александр Крауз, которые приезжали к Николаю; два сварщика: дядя Федя, хмурый, худощавый долговязый мужик лет сорока пяти, и Вовка Толстобров, совсем молодой, угреватый парнишка, только в прошлом году окончивший техникум, ну и сам Николай.
Работы и вправду оказалось много. Народ, не на шутку обеспокоенный ростом преступности, в том числе квартирных краж, денег на собственную безопасность не жалел. Ставили железные двери, а кто жил на первых этажах – и решетки, поэтому заказы искать не приходилось, люди шли сами и даже стояли в очереди. Поэтому работали часто допоздна, никто на часы особо не смотрел, все понимали, что в данном случае время – точно деньги.
Но, сколько бы ни было заказов, каждый рабочий день в кооперативе начинался с обстоятельного перекура. Мужики, переодевшись в рабочее, усаживались на лавочку, стоявшую снаружи у дверей, и закуривали.
– Санёк, ну чё новенького? – иногда спрашивал, поглядывая на Крауза и криво ухмыляясь, Вовка Толстобров. – Замутил с кем-нибудь?
Крауз не торопясь доставал из нагрудного кармана пачку «Кэмэл», закуривал и лениво выпускал в небо тонкую струйку дыма. Он, конечно, слышал Вовкин вопрос, но отвечать не торопился. Александр был на четыре года старше Николая с Олегом, а Вовки на все семь.
– А, Санёк? – продолжая улыбаться, напоминал о себе Толстобров.
Крауз лениво ухмылялся в ответ и щёлкал Вовку по лбу пальцем:
– Всё-то, Вовчик, тебе знать надо.
Но иногда он всё же говорил.