Ветер над пропастью. Ибикус Ибикус
доставил?
– Ну, барыня, вам бы дознавателем быть… Сами, небось, догадались…
– Значит, графиня посыльного отправила, а теперь из кожи лезет, чтоб дело замять…
– Так я пойду? Все, что велено, я передал. Что не так, извиняйте… Уж за дитем то озаботьтесь, сирота ведь…
– Иди. Сама знаю, что делать.
Прохор вышел. Анна Федоровна еще некоторое время стояла в задумчивости, затем тоже вышла. Ника стояла за шторой не шевелясь, она понимала, что разговор касался и ее, но суть его понять не могла. Правда казалась настолько страшной, что она постаралась скорее забыть все, что слышала. Только детская память особенная: все забытое может вдруг вспомниться через много лет. Ника, потихоньку выглянув из-за шторы, выбежала во двор и буквально налетела на Семена.
– Куда бежим, барышня? Испугались чего? О! Сандалики-то совсем порвались, идемте ко мне в мастерскую, враз все починим…
В мастерской Семена Макаровича пахло кожей, варом, чем-то еще. Ника, взобравшись на стул, смотрела на работу сапожника, который ловко что-то подшивал в ее сандаликах. Потом она ходила по мастерской, рассматривала инструменты, всякие железки, колодки разных размеров, начала играть с ними, как с куклами.
– Ну-ка, примерь, – сказал Семен.
Ника обула сандалики, они были уже чуть маловаты. Семен сразу увидел это.
– Ничего, завтра растяну, впору будут, сегодня так походи, – сказал он.
– Расскажи мне сказку, – неожиданно сказала девочка.
Семен Макарович с удовольствием откликнулся на предложение Ники и до вечера рассказывал ей сказки и разные истории, которых знал великое множество, при этом он занимался своей работой, склонившись над башмаком, орудуя шилом и дратвой. С тех пор девочка стала частым гостем в его мастерской. Он с удовольствием ходил с ней на прогулки, привозил ей из города обновки и сладости. Ника тоже привязалась к нему. Тетка не обращала внимания на эту дружбу и вообще смотрела на Нику, как на пустое место. Так прошел почти год. Ника стала замечать, что Семен Макарович иногда вдруг бледнеет, ложится на спину на свою лежанку, и лежит неподвижно едва дыша.
– Грудь прихватило… Ничего, сейчас пройдет… – говорил он в такие моменты.
Ника молча садилась рядом и ждала, или ходила по мастерской, стараясь не шуметь. Через некоторое время Семен Макарович вставал:
– Ну вот, отпустило, – говорил он, но за верстак уже не садился, а брал девочку за руку и они шли на кухню пить чай.
Но вот произошел случай, который снова перевернул жизнь Ники. Семен Макарович опять лежал на лежанке, бледный и едва дыша, лежал уже долго и не реагировал на осторожные прикосновения девочки к его руке. Ника испугалась и побежала на кухню, где Авдотья, большая полная женщина, готовила еду. В кухне, кроме Авдотьи сидела Марина, прислуга барыни.
– Там… Семен Макарович! – крикнула она и, схватив Марину за руку, потащила ее в мастерскую сапожника. Марина неохотно пошла увлекаемая девочкой. Взглянув на сапожника, она сказала:
– У барыни на комоде стоит лекарство в склянке, налей немного воды