Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал. Владимир Поселягин
Вот гады, это же мои трофеи они доедают.
– Руки! – громко сказал я на немецком. – Бросить ножи на землю, поднять руки.
Почти сразу я выстрелил, и пуля взлохматила землю точно у яиц гиганта, того самого пулеметчика. Тут их нужно ошеломить, чтобы о сопротивлении не думали. Держал я в руках свой основной ствол, ТТ, что носил в котомке. Это волчары тертые, просто так в плен их не возьмешь, да и как-то не стремятся они в плен, если честно. Бывает, даже подрывают себя гранатами, я от Шальского слышал. Оказалось, не только у нас доходит до самопожертвования, но и раненые немцы остаются на пути преследователей, отбиваясь до конца, чтобы товарищи ушли. Так что диверсантов взять все же можно, но команды нужно отдавать постоянно и зачастую противоречивые, чтобы ошеломить и не дать подумать о сопротивлении. Пока получалось, те реально в шоке были несмотря на усиленную моральную подготовку, других в эти группы не брали. Еще бы, их брал в плен ребенок, мальчишка, как тут не зависнуть.
– Не стоит меня злить. Теперь встаем, осторожно, чтобы я видел, расстегиваем пояса и все снимаем с себя.
Снял я с немцев только оружие, разоружил их, вытащил затворы у пулемета и винтовки, пистолеты и гранаты убрал в котомку, после чего все, что было в грузах у немцев, заставил их навесить на себя и, подсвечивая фонариком, быстрым шагом повел их к нашему лагерю. Не там, где ждет майор и его начальник разведки, а к своему. Что я сам, что ли, трофеи таскать буду?
Дед нас встретил на опушке, сильно удивился, конечно, но, позвав на помощь Марину, стал изучать трофеи. Я попросил ее список написать. Немцев мы раздели до исподнего. Да что уж говорить, и исподнее сняли. Те не сопротивлялись, мы им жизнь гарантировали, сами расстреливать не будем. Пока шли, я их до такой степени запугал, вслух прикидывая способы казни, что те сами просили побыстрее передать их в руки представителям Красной армии. Потом дед привязал их друг к другу, а это руку к руке, ногу к ноге, так что, чтобы сделать шаг, им нужно делать это вместе, один левой ногой, другой правой. Перед тем как уйти из лагеря, я выщелкал все патроны из автомата, да и из сидора достал. Все это ссыпал в свой мешок с боеприпасами в телеге. Дед в это время немчиков охранял. В общем, все трофеи остались у меня в лагере, и я повел немцев, как и обещал, к майору. Да, забыл уточнить, в лагерь немцев я не заводил, на опушку крикнул подойти деду, и там мы с ним их и раздели до нитки, дед в лагерь трофеи сам перенесет, ну а я побежал докладывать о выполнении задания.
Немцы оказались на удивление нежными. Пока бежали по лесу, они то и дело ойкали и айкали. То ветка по не защищенной коже пройдется, то на сучок наступят. Однако ничего, вышли, где нужно, и я помигал фонариком. Почти сразу со стороны поста послышался шум моторов, и рядом остановилось два грузовика и уже знакомая легковушка.
– Не думал, что у тебя получится, но ты молодец, – сказал майор, выходя из «эмки». – Они?
– Они.
– А чего они голые?
– Обнаженные вообще-то. А как они должны выглядеть?