Все романы в одном томе (сборник). Джордж Оруэлл
Ах да, тот парень с пятном, что в 1926-м в Кьяктаде застрелился. Из-за девчонки вроде бы, вот дурень». Никто, кроме Элизабет, особенно не удивился. Самоубийства европейцев в дальних индийских краях дело обычное.
Смерть Флори имела несколько последствий. Главное из них – предсказанный самим доктором полный крах суперинтенданта, гражданского хирурга Верасвами, лишившегося дружбы с белым. Статус Флори среди прочих европейцев был не особенно высок, однако и такой белый приятель все же давал некий престиж. Едва его не стало, падение доктора сделалось неизбежным. Немного выждав, У По Кин ударил сокрушительно и менее чем за три месяца вбил в головы местных европейцев стойкое представление об ужасной личности доктора. Расследований никаких не проводилось, и в чем, собственно, заключалась докторская подлость, не смог бы объяснить даже Эллис, но общественное мнение было единодушным, выразившись коротеньким бирманским определением «шок-ди». «Шок-ди» означает примерно «ненадежный, сомнительный», чиновному аборигену с таким эпитетом конец. И хотя Верасвами, как все признавали, являлся малым для туземца башковитым и лекарем отменным, он стал в глазах белых безусловным, безусловно обреченным, шок-ди.
Достаточно было намека и опасливого вздоха где-то наверху, чтобы доктор, с понижением до ассистента хирурга, был переведен в мандалайский муниципальный госпиталь. Он и теперь там, вероятно навсегда. Пыльный, невыносимо душный Мандалай – город довольно скучный; славу его, как шутят остряки, составляют пять «пэ» – пагоды, паразиты, поросята, пасторы и проститутки. С утра до вечера доктора кружит рутина однообразных фельдшерских хлопот. Живет он на больничных задворках, в маленькой бывшей пекарне с огороженным рифленой жестью палисадничком. По вечерам подрабатывает частной практикой. Его приняли в клуб, где основное общество составляют индийские стряпчие, но есть и один европеец. Гордость клуба – уроженец Глазго мистер Макдугалл, электрик, уволенный из речной транспортной компании за пьянство, в настоящее время существующий на нетвердый доход от сдачи гаража в аренду. Интересуют этого унылого болвана только джин и проводки моторов, и хотя доктор, сохраняя веру в величайший разум европейцев, упорно пробует завязать с ним «культурную беседу», результаты весьма неудовлетворительны.
Ко Сла, унаследовав по завещанию Флори четыреста рупий, открыл чайную на базаре. К сожалению, из-за бесконечных свар между двумя помогавшими ему женами торговля прогорела, и Ко Сла с братом снова пошли в услужение. Ко Сла был слугой превосходным – помимо таких искусств, как поставка девиц, займы у ростовщиков, уход за пьяным хозяином и приготовление похмельного снадобья под названием «устрицы прерий», он умел шить, штопать, заряжать патроны, следить за лошадью, гладить костюм и замечательно украшать стол композициями из нарубленных листьев с крашеным рисом. Подобное мастерство ценится месячным окладом в полсотни рупий. Но распустившихся