Простые смертные. Дэвид Митчелл
незаметной. До нее было еще довольно далеко, пожалуй, и камнем не докинешь, но я все же ухитрилась разглядеть, как она берет фляжку, что-то наливает оттуда в чашку и пьет. Обычно я никогда так не поступаю, но жажда меня прямо-таки измучила, и я двинулась по деревянному причалу прямо к ней, нарочно топая ногами, чтобы она заранее меня услышала и не испугалась.
– Простите, пожалуйста, но не могли бы вы дать и мне хоть капельку воды? Очень вас прошу!
Она даже не обернулась.
– Холодный чай будешь? – Ее хриплый голос как-то странно потрескивал, точно раскаленная плита.
– Еще бы! Это просто замечательно! Спасибо. Мне спешить некуда.
– Ну, раз тебе некуда спешить, то пей на здоровье.
И я налила себе полную чашку, не думая ни о глистах и ни о чем таком. Это был не обычный чай, но ничего столь же освежающего я в жизни не пила; я с наслаждением тянула прохладную терпкую жидкость, позволяя ей медленно омывать мой пересохший рот. Лишь после нескольких глотков я смогла наконец внимательно рассмотреть мою спасительницу. Она была очень старая; лицо все в морщинах, и в них прятались маленькие, как у слона, глазки; седые волосы были коротко подстрижены, а грязноватая рубашка-сафари и кожаная шляпа с широкими полями выглядели так, словно им лет сто.
– Хорошо? – спросила она.
– Да, – сказала я, – просто отлично! Вот только вкус у вашего чая какой-то странный, травянистый.
– Это зеленый чай. Кстати, хорошо, что ты не спешишь.
Я удивилась:
– С каких это пор чай стал зеленым?
– С тех пор, как стали зелеными листья на чайных кустах.
Плеснула рыба. Я видела, где она выскочила из воды, но тут же исчезла.
– Много сегодня наловили?
Она помолчала.
– Пять окуней. Одна форель. В полдень плохо ловится.
Я не заметила ни ведерка, ни другой посудины.
– И где же рыба?
На поля ее старой кожаной шляпы села пчела.
– Я всех отпустила.
– Зачем же вы ловите рыбу, если она вам не нужна?
Она снова несколько секунд помолчала.
– А чтобы разговор поддержать.
Я огляделась: узенькая протоптанная тропинка, заросшее сорняками поле, корявый лесок и старая, еле заметная дорога. Да старуха наверняка просто придуривается!
– Здесь же никого нет.
Пчела явно чувствовала себя прекрасно: она так и осталась сидеть на полях, даже когда старуха стала тянуть леску. Я на всякий случай отошла в сторонку. Старуха проверила наживку на крючке – наживка осталась нетронутой. Капли воды падали на истомившиеся от жажды доски пристани. Река лизала берег и плескалась у деревянных столбиков причала. Старуха, по-прежнему не вставая, умелым движением кисти забросила леску с наживкой и грузилом подальше, катушка негромко зажужжала, и поплавок опустился на воду точно там же, где был до этого. По воде во все стороны пошли легкие круги. Вокруг стояла абсолютная