Мы дрались на бомбардировщиках. Три бестселлера одним томом. Артем Драбкин
У штурмана была отдельная приборная доска и ручка уборки шасси. Убирать и выпускать их входило в мои обязанности. Однажды Коля Деев, штурман командира полка, на взлете раньше времени убрал шасси – ему почудилось, что самолет оторвался. Ведь когда взлетаешь на «пешке» с полевого аэродрома, в кабине не страшно, а когда стоишь в стороне и смотришь, как этот самолет подпрыгивает на кочках, – очень неприятно. Так вот Колин самолет подпрыгнул на кочке, а он решил, что они взлетели, и шасси убрал. Самолет на фюзеляж и приземлился. Слава богу, бомбы не взорвались. Но 6 месяцев у него из зарплаты вычитали 50 % за причиненный материальный ущерб.
В полете штурман не пристегнут ремнями. Нас инструктировали, что в случае вынужденной посадки надо обхватить летчика сзади руками и самому прижаться к бронеспинке его сиденья. Практически весь полет я сидел, поскольку стоять мне было незачем – только если стрелять из пулемета. Кстати, из-за этого пулемета я не участвовал в вылете, который мог закончиться для меня трагически. Судьба мне все же благоволила. Это был один из первых вылетов на Пилау. Нам дали хороший самолет. Мы пришли, сели. Я стал проверять пулемет. Пытаюсь двинуть – не могу. Дело было в феврале. Днем тепло, и в желоб, по которому ходят подшипники турели, залилась вода, а ночью она замерзла. Пулемет оказался небоеспособным. Я это только обнаружил, а уже команда на вылет. Нам, правда, сказали: «Бегите на другую стоянку, в другую эскадрилью, может быть, там дадут самолет». Мы побежали с парашютами, никто нам самолета не дал, и они улетели. Почему я говорю – посчастливилось, потому что в этом вылете наш полк впервые за боевые действия потерял несколько самолетов. А во втором вылете мы уже участвовали.
В начале января 1945 года в результате неумелого руководства наша дивизия понесла большие потери. Мы летели на Куле. Наш полк не потерял ни одного самолета, поскольку мы шли первыми и немцы еще спали. А вот следующие за нами 119-й и 123-й полки потеряли 17 самолетов. Очень здорово их побили истребители.
В середине января мы полетели на Пилькален. Нам опять дали этого «орла», и снова мы на боевом развороте отстали. Правда, здесь уже спокойно отбомбились, никто по нас не стрелял. «Орел» погиб 18 января возле аэродрома Хайлигенбаль. Летчик Хлопков и штурман Смирнов полетели на нем на разведку погоды. Возвращается. Подошел, сделал первый разворот, второй и стал к третьему развороту подходить, клюнул носом и исчез. Нет самолета! Он упал прямо у нас на глазах, причем не взрыва, ничего не последовало, тишина. Говорят, чудес не бывает! Бывают, и еще какие! Весь экипаж остался жив, и даже царапины на них не было! Правда, приехали они с выпученными глазами и долго не могли прийти в себя.
Вообще, надо сказать, авиаторы жили неплохо. Боевой вылет – полтора-два часа. Над целью находишься очень незначительное время, а после возвращения мы уже свободны. Самолет поставили на стоянку, с ним техники занимаются. В Шауляе мы размещались в добротных казармах. Немцы выкрасили стены розовой краской, а по ней нарисовали