Анабиоз. Илья Бушмин
В голове повело. Дышать стало легче. Я поднял руку и принялся голосовать.
Останавливаться никто даже не собирался. Во-первых, рядом СИЗО. Во-вторых, ни один человек в здравом уме, если разобраться, в свою машину меня бы не пустил. Небритый и обросший – грязные провонявшие камерой волосы доходили почти до плеч. В футболке, обнажавшей витую татуировку на руке. Вторая татуировка красовалась на шее, под левым ухом. Там были два иероглифа. Эту штуку я наколол, когда мы с пацанами отмечали 20 лет. Я тогда жутко надрался, и кто-то из пацанов взял меня на «слабо». В последний раз в жизни меня тогда взяли на «слабо». Иероглифы означали что-то вроде «психа». Помню, наутро я реально охренел, увидев японскую мазню практически на самом видном месте. Но прошло пять лет, и я привык.
Да, была еще одна татуировка. На правой задней лопатке. Это был череп с зажатым в зубах автоматным патроном. Эту штуку я наколол по собственной воле, будучи совершенно трезвым. Потому что безумно понравилась идея картинки. Или идея, которой в ней не было, но которую я вложил.
Сейчас череп с патроном закрывала черная ткань футболки.
Я закурил и продолжил голосовать. Наверняка это было делом безнадежным, но отступать я не привык. Кроме того, как еще попасть на другой конец Москвы без гроша в кармане и даже без телефона.
Через пару минут кто-то все-таки рискнул остановиться. Серебристая «десятка». Из окна выглянул тип с переломанным носом.
– Откинулся только?
– Типа того.
– Куда тебе?
Я ответил.
– Деньги-то есть?
– Вообще ни хрена.
– Мусора все выгребли, – догадался тип, с сочувствием покивал и открыл пассажирскую дверцу. – Запрыгивай.
На его пальцах я увидел воровские наколки. Понятно…
Тип разрешил курить, и я открыл окно. В машине играла музыка. Это был тупой блатняк про тюремную романтику. Я вспомнил, как в школе выбил зубы пацану, который пытался строить из себя бывалого зека и включал эту хрень – про вышки, колючую проволоку, тоску и воровскую романтику – на своем мобильнике.
Минут через пять я не выдержал.
– Можно выключить эту херню?
Тип нахмурился.
– Ты же это… от хозяина только что?
– Я не от хозяина, а из СИЗО, – буркнул я. – Если меня полгода в клетке держали, я теперь всю жизнь должен вести себя, как зек? Это типа круто?
Тип оскорбился. Музыку он не выключил, но звук убавил.
Никогда не понимал всех этих любителей блатной музыки. Один раз побывали в тюрьме – и считают своим долгом слушать музыку, посвященную местам не столь отдаленным, всю оставшуюся жизнь. Другие прослужат два года в армии и остаток жизни бьют себя в грудь, поют армейские песни под гитары и в день годовщины своих войск шарахаются толпами по городу, распугивая людей. Зачем это все? Я вот, например, в школу целых 10 лет ходил. Но я же не козыряю до сих пор в школьной форме!
За проезд он ничего не взял. Спасибо и на этом.