Равки. Сергей Валерьевич Мельников
рукав лопарки и показалось плотное борцовское запястье, Кожа, более светлая, чем на узкой кисти, туго обтягивала небольшие крепкие мышцы.
"Красивая молодая была, – подумал Волков"
На тонкой талии её синюю рубаху стягивал витой красный шнур, а выше плоского живота, неясно, но упруго, торчали холмики грудей. Над расшитым воротом грубоватая кожа ныряла в ложбинку, и рот Волкова вдруг наполнился слюной. Ветер сменился и бросил ему в лицо запах чужой женщины, её дублёной кожи, пропитанной горькой полынью, мхом, сырным ароматом грибов и росистой брусники. Он почти увидел под толстым сукном длинное крепкое тело. Представил, как она лежит на медвежьей шкуре возле каменного очага в жарко натопленной избе. Там пахнет, как в бане, и немного как в псарне, и почему-то от этих запахов он твердеет и плывёт, как в голодных снах курсантской юности. Лопарка смеётся, тускло загораются отражённым огнём и гаснут влажные зубы. Она смотрит на него снизу-вверх, восхищённо и снисходительно, как только женщины умеют смотреть на своих любимых.
Волков наткнулся на лукаво сощуренные глаза лопарки, смутился, и уставился в плошку с едой.
"Нет, лет шестьдесят, не меньше, – подумал он, стараясь отогнать наваждение".
Лопарка вложила вторую миску в протянутые руки Шумилова, последнюю протянула Виноградову. Молодой сразу набил полный рот рыбой с ягодами. От натуги на глаза выступили слёзы.
– Совсем мальчик. Большой, крепкий, красивый мальчик, – сказала она ласково и провела рукой по жёсткому ёжику светлых волос. – Зачем такому мальчику воевать? Ему надо отрастить волосы, любить женщин, рожать красивых детей.
– Мы ни с кем не воюем, – подал голос Шумилов, а Волков, не чувствуя вкуса, механически пережёвывал еду и видел только руку лопарки на голове лейтенанта.
Виноградов ел, жмурясь от удовольствия, а лопарка стояла, касаясь его головы и задумчиво смотрела за его спину. Волков обернулся. К берегу озера причалила лодчонка с гордо задранным вверх носом. На берег выпрыгнул высокий худой мужчина и ловко притянул лодку концом к чахлой берёзке. Поднял туго забитый мешок со дна и без напряжения закинул его на плечо, в правой руке блеснула острога.
– Муж? – спросил Волков.
Лопарка кивнула.
– А как зовут вас, хозяйка?
– Наталья.
– А мужа как зовут?
– Михаил, – услышал сзади Волков.
Лопарь сильно припадал на левую ногу. Он шёл свободно, с прямой спиной, будто сочащийся озёрной водой мешок ничего не весил.
– Игорь. – Волков принял острогу и протянул руку. Михаил опёрся и легко запрыгнул на каменистую площадку. Левая рука, изуродованная артритными буграми, крепко сжимала горловину мешка. Лицо слева бороздили рваные шрамы. Они пересекали впалую глазницу и тянулись по морщинистой щеке до обвисшего угла рта.
– Медведь? – Волков без стеснения, как опытный охотник, рассматривал изувеченное лицо.
Михаил кивнул:
– Хозяин6. По весне голодный был.
– Серьёзно. Как спасся-то?
– Спасся? – ухмыльнулся Михаил правой стороной рта. Слева лицо
Саамы зовут медведя Хозяином