Чердачное лихо. Елена Каштанова
вк. И съела ботинок. Он был мне слишком велик, покупался на вырост, а чавкающая грязь, видимо, считала, что нужно делиться тем, что не можешь полностью использовать.
Мне никто не говорил, что в одном ботинке ходить не принято, и я довольно долго нога за ногу мирилась с постигшей меня потерей, пока мама не разоралась и не просветила меня, что обувь должна присутствовать на каждой ноге, и даже такая одаренная девочка как я должна это усвоить в моем (четыре? пять?) возрасте.
Пока мы, чертыхаясь (это мама) и загребая ногами особо соблазнительные комья грязи (это я), искали ботинок, уже совсем стемнело, и я не могла отвести взора от этого окна. Не помню, зажглось ли оно от темноты или горело всегда. Помню только, что было оно под самой крышей – чердачное, как я знаю теперь, но понятия не имела тогда.
– Кто там живет? – спросила я, пока мама возилась с нятягиванием и завязыванием мокрого в грязюке ботинка.
Мама так удивилась, что даже замолчала. Я говорила редко, в основном, отвечала на чужие вопросы и никогда не задавала свои.
– Чердачное лихо, – наконец ответила она.
– Почему так высоко?
– Удобнее вылетать на метле.
Не знаю почему, но это объяснение меня устроило, хотя казалось бы – почему бы лиху не взлетать с земли? Почему с чердака удобнее? Это все, что я помнила об этом городе.
Как только дед починил мне велосипед брата, я сразу поехала разыскивать окно. Оно было на месте, но совсем не такое, каким мне помнилось. Тогда, в четыре? в пять? оно казалось высоким – где-то вдали под небом. И цвет наличника был голубым, хотя как я в темноте могла это рассмотреть? И стекло… В нем было стекло! А еще мне тогда показалось, что в окне промелькнул кот. Конечно, как водится, черный. В таких рассказах о всяких странных и непонятных домах если уж кот, то непременно черный. Если еще и одноглазый – вообще то, что надо.
– Ну и чего ты тут высматриваешь?
Патлатый мальчишка подкрался незаметно, пока я совмещала внутри себя картинку из своих четырех? пяти? с тем, что видела перед собой.
– Ты – чердачное лихо?
– Ну допустим, – усмехнулся он. – А ты Розамария?
– Откуда ты знаешь?
– С таким именем трудно оставаться невидимкой. Тебя тут все знают.
Это мне и дед говорил – если заблудишься, не пугайся, просто скажи свое имя и каждый укажет тебе дорогу. Что было в голове у моей мамы, когда она заполняла свидетельство о моем рождении? Мне иногда кажется, что это у нее синдром Аспергера, а не у меня.
– Куда ты сегодня ездила? – спросил вечером дед.
Мама часто не понимала, почему мне трудно ответить на простой вопрос. Например, очень простой вопрос – куда я сегодня ездила. Если вы читали мой рассказ сначала, то знаете этот совсем не простой ответ. И что – мне теперь пересказывать дедушке все сначала, с четырех? с пяти? Мне говорили, что обычно аспики этим и отличаются – начинают пространную речь о чем-то своем, что никого, в сущности, не интересует. Поэтому, когда я пытаюсь это контролировать, например, раздумываю, как ответить кратко на простой вопрос с непростым ответом, люди успевают вообразить невесть что: что не хочу отвечать, что не умею говорить и что я умственно отсталая.
– Я ездила к дому, в котором живет чердачное лихо.
А когда я говорю правду, люди иногда и вовсе воображают, что у меня не все дома.
– Встретила его?
– Да.
– Ну и хорошо.
Конечно, дед не поверил ни одному моему слову. Он больше верит медицинским справкам, чем рассказам живых людей. Но я его не виню. Жизнь у него была тяжелая, ему сначала пришлось воспитывать маму, а потом и моего старшего брата. Никому бы такого не пожелала.
– Ты смелая? – спросил меня Лихо, когда мы встретились в следующий раз.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.