Принцесса, у которой болела голова. Разия Волохова
слишком! – возмущалась она. – Мне столько не нужно!»
Проснулась Ню с головной болью. А глаза видели, как сорок лет назад.
– Черт! – проговорила она, разглядев на казавшемся ранее слишком круглым и смазанном лице Майры россыпь рыжих веснушек. «Да ей не больше пятнадцати!» – удивилась она про себя.
Ли выглядела старше, упрямее и куда более рыжей, чем казалась раньше. Руки у неё оказались исцарапанными, со свежими мозолями. «И всё равно родилась она белоручкой!» – сердито подумала Ню.
– Я вижу, примочка помогла, – ослепительно улыбнулась Ли. – Прикладывай перед сном ещё пять дней, тогда зрение окончательно восстановится.
– Мне хватит и того, что есть, – проворчала Ню. Но в ответ получила очередную улыбку.
– Они ещё более чумазые, чем я думала! – ворчала Ню на мелюзгу. После обеда она велела Майре нагреть много горячей воды.
***
Майра точно знала, когда закончилась прежняя жизнь. В день, когда родился малыш Динь. Мать держала её за руку, и рука была ледяная, как стужа за окном.
– Ты моя любимая девочка. Позаботься о малышах. Обещаешь?
Майра кивнула. В комнате было жарко натоплено, но пальцы матери выглядели голубоватыми. Край простыни промок красным.
Повитуха вытолкнула Майру за дверь и махнула топчущемуся в кухне отцу.
На следующий день пришла тётушка Вал, сестра отца. Майре вручили новорожденного Динь, малыши ревели и цеплялись за её юбку, а отец ушёл в трактир. Тётушка Вал велела утихомирить малышей, накормить Динь молоком и приниматься за уборку.
После похорон тётка начала приходить каждый день, проверять, чисто ли вымыт пол, готово ли к приходу отца рагу, не преет ли малыш в мокрых пелёнках. Отец возвращался ближе к полуночи, благоухая дымом и брагой, и рагу зачастую оставалось нетронутым.
Майра честно драила полы и стены, стирала занавески и скребла столы, но белоснежная кухня – сердце их с мамой мира – с каждым днём темнела. Синие занавески становились грязно-коричневыми, а ромашки на вышитых полотенцах темнели и скукоживались.
Мамины вышивки распродали. Майра вышивать не умела: как мать ни старалась, но научить её делать ровные стежки не смогла.
– Ты птичка, непоседливая птичка! – говорила мать. – Придумай, что будем вышивать дальше.
Майра рисовала птиц, цветы и бабочек. А иногда море и драконов. Мать, сидя за вышивкой, рассказывала ей сказки: принцесс, ведьм и рыцарей. А ещё пела песни. Когда мать пела, малыши затихали и устраивались как котята у её ног. У Майры, а потом у малышки Лу были самые красивые куклы в деревне: с вышитыми глазами, бровями, губами и даже носом – неслыханное новшество! Мать иногда откладывала работу и играла вместе с ними. Отец, если видел, ворчал, что жена под стать детям. Но при этом улыбался.
Теперь отца видела только Майра – она всегда его дожидалась. Потом отца забрали в солдатский обоз, а малыши ещё долго не замечали, что тот исчез насовсем.
***
Тётка продолжала их навещать,