Призрак Оперы. Гастон Леру
граф, наклоняясь к Раулю. – Что с тобой?
Но Рауль уже вскочил на ноги.
– Пойдем, – сказал он дрожащим голосом.
– Куда ты хочешь пойти, Рауль? – спросил граф, пораженный тем, в каком волнении находится младший брат.
– Пойдем посмотрим! Ведь она еще никогда так не пела!
Граф с любопытством посмотрел на брата, и легкая улыбка тронула уголки его губ.
– Ба… – и тут же добавил: – Ну хорошо. Пойдем!
Он выглядел заинтригованным.
Вскоре они оказались у сцены, где уже толпились люди. Ожидая возможности подняться, Рауль бессознательным жестом сорвал с себя перчатки. Филипп из любви к брату не стал насмехаться над его нетерпением. Но с его глаз словно спала пелена. Теперь он знал, почему Рауль становился временами таким рассеянным и почему ему доставляло такое удовольствие возвращать все темы разговора к происходящему в Опере.
Они поднялись на сцену.
Мужчины в черных фраках спешили в гримерные и в комнаты отдыха танцовщиц. К крикам рабочих сцены примешивались громкие возгласы администраторов. Удаляющиеся статисты последнего акта, рабочие, уносящие декорации, задник[12], спускаемый с чердака, окно, которое крепят громкими ударами молотка, постоянные окрики «дорогу!», заставляющие вас оглядываться, чтобы не оказаться сбитым с ног и не остаться без шляпы… Вся эта обычная суматоха антрактов обычно так будоражила новичков вроде нашего молодого человека с маленькими белокурыми усиками, голубыми глазами и девичьим цветом лица, пересекавшего сцену так быстро, как только позволял беспорядок. Ту самую сцену, на которой Кристина Даэ только что испытала триумф и под которой Жозеф Бюке только что нашел свою смерть.
Никогда еще неразбериха здесь не достигала таких пределов. Но и Рауль никогда еще не был настолько решителен. Он расталкивал крепкими плечами всех, кто ему мешал, не обращая внимания на происходящее вокруг, не слыша испуганных криков рабочих сцены. Его поглотило лишь одно желание – увидеть ту, чей волшебный голос завладел его сердцем. Да, он прекрасно осознавал, что его бедное юное сердце больше не принадлежит ему. Рауль очень старался не поддаваться очарованию Кристины с того самого дня, когда она, которую он знал еще в детстве, снова появилась в его жизни. Он пытался прогнать нежные чувства к ней, потому что поклялся – в соответствии со своими убеждениями и верой – любить только будущую жену. Ведь не мог же он жениться на певице! Но сегодня он испытал настоящее потрясение. Восторг? Ошеломление? Это чувство переживалось Раулем почти физически. Грудь болела, как будто ее вскрыли, чтобы вынуть сердце. Он ощущал там ужасающую, настоящую пустоту – пустоту, которую никогда не сможет заполнить ничто другое, кроме сердца Кристины! Таковы события особого мира – мира души, которые, вероятно, могут быть поняты только теми, кто сам пережил тот странный удар, который в просторечии называется «любовь
Задник – часть театральной декорации, задний фоновый занавес, как правило из холста, с нанесенным на него перспективным изображением, обозначающим место действия, или из черного бархата, в сочетании с черными кулисами называемый «черный кабинет» (