Лавка Сновидца. Юрий Окунев
так и прыснуло из меня.
– А что тебе надо? – в голосе послышалось любопытство.
– Начать уже жить нормально. Избавиться от чужих долгов, обязательств. Начать получать нормальные деньги, а не это всё, – я обвёл несуществующее пространство с плиточным полом. – А тут всё против: отец заболел, машина сломалась, и сделка сейчас накроется, пока я тут неизвестно где…
– Что ты сказал?
Вроде это было сказано тихо, но дрожь волной прошла по полу и отозвалась болью в позвоночнике от копчика до основания черепа.
– Я сказал – сделка накроется…
– Нет! Машина! – голос загремел и меня сдуло. В прямом смысле: я упал на пол и схватился пальцами за стыки то ли плит, то ли кирпичей. Волосы трепетали на ветру, а тело дрожало, словно лист перед экзаменом…
– А, вы про это. – перекричал я ветер. – Да сломалось в ней что-то… А вам-то что?
Дальше рокот говорить перестал, и я почувствовал острую боль в голове, словно в виски воткнули иглы и начали вращать. Мои мозги стремительно превращались в смузи и готовились вытекать через нос. Стараясь защититься от боли, я рефлекторно оторвал руки от пола и сжал виски, что есть силы. Так, что хрустнула челюсть и сверкнуло оранжевым в глазах.
Боль пропала так же резко, как появилась.
– Выходи, – объявил голос.
Я потряс головой, приходя в себя. Внутри было пусто, глухо и в то же время как-то легко. Словно пламя выжгло густой подлесок и освободило проход движущимся через него людям.
Я поднялся с пола, больше не чувствуя ветра и вибрации. Глаза голубоватыми огоньками сияли впереди метрах в двадцати.
– Выходи, – повторил голос. Спорить с ним совсем не хотелось.
– Эм, мне направо или налево?
– Они и там, и там.
– Спасибо. – Я слегка поклонился и потом нахмурился. – Подождите. Кто они?
Вместо ответа мне что-то прилетело справа. Прямо в скулу. Судя по боли – крепко сжатый кулак.
– Эй! – возмутился я, но тут прилетело слева.
В живот.
– Что за…
Меня били с обеих сторон и вместо того, чтобы задавать вопросы, пришлось судорожно махать руками, пытаясь отбиться от тех, кого я не видел. Два раза мне это удалось – заблокировать удар в щёку и в бок. Но чаще мне прилетало.
Глаза безучастно изучали меня, появляясь то с одной стороны, то с другой. Либо я крутился, как волчок, пытаясь защититься.
После очередного болезненного тычка во мне проснулась ярость. Да вы совсем обалдели? Я – Сновидец! Я был в своей Лавке! Собирался провести сделку! А какая-то шваль, которая только в темноте и может бить честных людей, взяла меня в оборот?
Внутри груди затрепетало сердце, словно превращаясь в горящий, пока дрожащий на ветру огонёк. Несмотря на это, пламя, поддерживаемое яростью и болью, разрасталось, делая чужие удары менее заметными и почти безболезненными. Словно мои нервы перестали чувствовать боль, оставляя мозгу лишь намёки на касания твёрдых рук, что доставали меня с разных сторон.
А потом,