Нож сновидений. Роберт Джордан
позади шончан, причем те, кто приехал в лагерь вчера на закате дня, замыкали отряд.
Итуралде внимательно разглядывал фигуру во главе колонны, высматривая ее между домами. Единственное перо плюмажа означает, видимо, ранг лейтенанта или подлейтенанта. Что могло означать либо безбородого юнца, который едва начал командовать солдатами и для которого этот пост – первый в жизни, либо седоусого закаленного ветерана, который, если ошибешься, не упустит случая отрубить тебе голову. Как ни странно, дамани, легко опознаваемая по сверкающей серебристой привязи, тянувшейся к другой всаднице, тоже гнала свою лошадь во весь опор, нисколько не отставая от прочих. По всем слухам, доходившим до Итуралде, эти женщины были пленницами, однако первая, дамани, вела себя столь же решительно, что и та, вторая женщина, сул’дам. Возможно…
Вдруг у него перехватило горло, и из головы разом вылетели все мысли о дамани. На улице все еще оставались люди – шедшая перед несущейся колонной группа из семи или восьми мужчин и женщин, казалось, даже не слышала раздающийся позади грохот копыт. Даже если бы шончан и захотели остановиться, они не успевали этого сделать, да к чему пытаться? Хорошее оправдание – нападение врага. Но Итуралде показалось, что руки высокого командира, державшие поводья, даже не дрогнули, когда он, а следом и весь отряд, буквально затоптал несчастных. Значит, не мальчишка, а ветеран. Бормоча молитву за души погибших, Итуралде опустил зрительную трубу. На то, что произойдет дальше, лучше смотреть без нее.
Оказавшись шагах в двухстах от деревни, офицер принялся выстраивать свой отряд – там, где уже остановились лучники и где они ждали, наложив стрелы на тетиву. Взмахами руки указав конным тарабонцам позади себя направления перестроения, он повернулся, устремив на Ланасьета взор через зрительную трубу. Солнечные лучи блеснули на металлических накладках трубы. Значит, солнце уже встает. Тарабонцы начали плавно разъезжаться по флангам, посверкивающие острия пик сохраняли тот же наклон, что и прежде. Вымуштрованные солдаты занимали места в строю на флангах, оставляя лучников в центре.
Офицер склонился к сул’дам, о чем-то с ней заговорил. Если он прямо сейчас спустит ее и дамани с поводка, все дело может обернуться катастрофой. Разумеется, все может кончиться бедой, даже если он и не поступит так. Последние из тарабонцев, те, что приехали позже, стали выстраивать свои ряды шагах в пятидесяти позади остальных, втыкая пики остриями в землю и доставая из притороченных позади седел чехлов короткие кавалерийские луки. Ланасьет, будь он проклят, бросил своих людей на врага. Всадники галопом понеслись в атаку.
На миг повернув голову, Итуралде – достаточно громко, чтобы его услышали воины позади, – произнес:
– Будьте готовы. – Заскрипела кожа седел – всадники подбирали поводья. Потом он коротко еще помолился за мертвых и прошептал: – Сейчас.
Все, как один, триста тарабонцев в длинной шеренге – тарабонцев! – подняли луки и выпустили