Нож сновидений. Роберт Джордан
так и не удосужилась обзавестись служанкой, и теперь ей постоянно казалось, что еду приносит каждый раз кто-то новый. Но полного седеющего мужчину, с чьего лица не сходила улыбка, она помнила. Повинуясь приказу, он вошел в палатку, неся поднос, накрытый белой салфеткой.
– Пожалуйста, Эхвин, поставь его на стол, – сказала она, отпуская саидар.
В ответ мужчина заулыбался еще шире и поклонился, умудрившись не накренить поднос, а потом отвесил поклон еще раз, уже уходя. Слишком многие сестры забывают о столь незначительных знаках внимания тем, кто стоит ниже их по рангу. А именно эти мелочи и смягчают жесткую реальность повседневной жизни.
Взглянув на поднос без особого энтузиазма, Беонин снова принялась причесываться. Этот ритуал она совершала дважды в день и находила его крайне умиротворяющим. Однако этим утром она почему-то не получала удовольствия от того, как щетка скользит по волосам, но мужественно заставила себя совершить ею сотню движений, прежде чем положить щетку на умывальник рядом с гребнем и зеркальцем работы того же мастера. Раньше Беонин могла холмы обучать терпению, но после Салидара это становилось труднее и труднее. А после Муранди стало и вовсе практически невозможным. Поэтому она приучила себя к этому с тем же упрямством, с каким отправилась учиться в Белую Башню вопреки строгим материнским заветам, как приучила себя смиряться с принятыми в Башне порядками, с ее строгостью в обучении. Она была девочкой настойчивой и упорной, и ей всегда хотелось большего. А Башня научила ее, что достичь большего можно, только умея держать себя в руках. И умение владеть собой было предметом гордости Беонин.
Каково бы ни было самообладание Беонин, но размышления над завтраком из тушеного чернослива и хлеба дались ей не менее тяжело, чем ритуал с щеткой для волос. Когда сливы сушили, они были отнюдь не первой свежести; а после этого их еще и разварили до кашеобразного состояния. К тому же Айз Седай была уверена, что упустила пару черных пятнышек, красовавшихся на свежеиспеченном хлебе. Она постаралась убедить себя, что на зубах хрустели ржаные или ячменные семечки. Конечно, есть хлеб с долгоносиками ей приходится не в первый раз, но вряд ли подобную трапезу можно назвать приятной. У чая тоже оказалось какое-то странное послевкусие, словно он уже начал киснуть.
Наконец, бросив льняную салфетку на резной деревянный поднос, Беонин вздохнула едва ли не с облегчением. Как скоро в лагере не останется ничего съедобного? Не так же ли обстоят дела и в Тар Валоне? По всей вероятности, положение там ничуть не лучше. Темный явно дотянулся до мира и воздействует на него своим прикосновением. Мысль безрадостная, как голое поле, усеянное острыми осколками камней. Но час победы настанет. Она отказывалась думать иначе, отвергая все иные возможности. Юному ал’Тору предстоит многое, очень многое, но он справится – он должен справиться! – так или иначе. Так или иначе. Однако Дракон Возрожденный был для нее недосягаем; все, что ей оставалось, – это следить за развитием событий. Беонин