Ричард Третий и Генрих Восьмой глазами Шекспира. Александра Маринина
что я грубый и плохо к нему отношусь? Это ж надо так любить своего монарха, чтобы постоянно тревожить его всякой клеветой! Меня считают врагом только потому, что я не льщу, не подлизываюсь и не кланяюсь. Неужели простой и прямой человек не может спокойно жить, чтобы не стать жертвой бессовестных пройдох?
– Это вы о ком говорите? – спрашивает Риверс, брат королевы.
– О ком? Да о тебе, бесстыжие твои глаза! – взрывается Глостер. – Я что, вредил тебе когда-нибудь? Обижал тебя или твою родню? Да чтоб вы все пропали! Король дня прожить спокойно не может, чтобы ваша шайка не доставала его жалобами и клеветой на честных людей.
– Вы ошибаетесь, герцог, – успокаивает его королева. – Королю никто ничего против конкретно вас не говорил, но он же не слепой, он сам прекрасно видит, что между вами и моей семьей не все ладно. И он хочет собрать всех, поговорить, выяснить, у кого какие претензии, и помирить нас.
– Ну, не знаю, не знаю, – ворчит Ричард. – Теперь при дворе такие порядки, что не разберешь, кто есть кто, кто настоящий дворянин, а кто – из грязи в князи.
Не очень-то вежливо, но намек на новоиспеченного маркиза Дорсета читается вполне ясно. Да и Энтони Вудвиллу, брату королевы, досталось, ведь титул графа Риверса был тоже создан специально для отца Елизаветы и пожалован королем, а не унаследован от родовитых предков.
– Да вы просто завидуете нам, герцог Глостер, – отвечает Елизавета. – Вас злит, что мы, а не вы в такой милости у короля. Дай бог, чтобы мы смогли обойтись без вас и в дальнейшем, ваша дружба нам не нужна.
– Бог дал такую ситуацию, что мы, к сожалению, от вас зависим и нуждаемся в вашей дружбе, – сетует Ричард. – Мой брат в тюрьме, сам я впал в немилость, дворянство страдает от отсутствия внимания и уважения, а все почему? Потому что вы так влияете на короля, пользуясь своим положением. Титулы раздаривают каждый день, и кому? Тем, кто только вчера с печки слез!
Елизавета защищается:
– Клянусь, никогда ни единого слова против вас не сказала королю! И брата вашего Джорджа защищала, как могла. Ваши подозрения для меня оскорбительны!
– А Гастингс? Тоже будете отрицать, что его из-за вас в тюрьму упекли?
Риверс пытается вступиться за сестру, но Глостер его прерывает:
– Конечно, она все будет отрицать! А чего ж ей не отрицать? У нее хватает наглости помогать вам, Риверс, а потом сделать невинные глазки и заявить, что это вы сами всего добились и вам положена награда, а она ни при чем, это вы сами по себе такой заслуженный. Уверен, что она и не такое посмеет сделать…
Ричард на мгновение запинается, но Риверс наскакивает на него, аки бойцовый петух:
– Ну, договаривай! Что еще посмеет королева?
– У нее же хватило окаянства женить на себе милого юного мальчика королевского происхождения, хотя сама была низкородной вдовой с двумя детьми, к тому же на несколько лет старше! А чего еще ждать от такой женщины, мать которой вышла замуж вообще непонятно за кого? Стремление к мезальянсам – это у вас семейное.
В