Кузя. Виктор Блытов
эпоху перемен». И действительно, Россия 90-х годов чем-то напоминала Россию времен 1919–1925 годов. А это была страшная эпоха для жизни людей. Только 5 миллионов интеллигенции лучших умов России после гражданской войны оказались в эмиграции. И в эти «лихие годы» те, кто имели средства и возможность, уезжали из России.
– Капитализм, блин, идет по стране семимильными шагами. Теперь ты мне, Кузя – друг, товарищ и волк! – говорил Кузе, улыбаясь, его напарник по погрузке товаров в лавки китайцев-торговцев на верхнем рынке бывший фрезеровщик Дальзавода, уже пожилой, с длинными седыми усами, дядя Вася Прохоров. Ему оставалось всего два года до пенсии, как на заводе прошло очередное сокращение, и весь его 15-ый цех ушел с завода в никуда. Взвалив на спину тяжелейшую сумку с товарами, привезенную «челноками» из Китая, он понес ее в помещение хозяина ларька китайца Ли.
Физически крепкий Кузьма таскал по две сумки сразу.
Хозяин, уже не молодой китаец, сузив и без того узкие глазки, хвалил Кузьму:
– Ты осень сильный. Давай, давай. Будесь холосо лаботать, отклоесь скоро свое тело. Буду тебе холосо платить за это. Таскай больсе и быстлее.
Воровать и обманывать людей Кузьма не был приучен с детства. Так воспитали родители, вся последующая жизнь и прежде всего служба в ВМФ. Поэтому он понимал, что торговать он никогда не сможет.
Воинская честь для офицера была все же не пустым словом. Совершить бесчестный поступок – это потерять свою честь. Кузьма дорожил своей честью. Он запомнил слова своего командира роты: «Честь офицера, как и честь женщины, потерять легко, а восстановить невозможно!»
Бесполезно растратив свое небольшое выходное пособие на попытку вписаться в эту жизнь, он скоро оказался на мели и без денег. Без квартиры и без средств к существованию. Если не считать довольно небольшой военной пенсии, которую все же платили, даже чтобы полететь к родителям на родную Кубань – надо было усиленно трудиться. Денег на самолет с Приморья банально не хватало, а занимать в долг Кузьма не был приучен. А потом, было постыдным делом возвращаться в родную станицу не солоно хлебавши, где его знала каждая собака, где его все станичники видели в офицерской морской форме и даже гордились им. Он не мог и не хотел этого и поэтому задержался на несколько лет в Приморье, пытаясь хоть что-то заработать на жизнь.
Пенсия кое-как позволяла сводить концы с концами, но она была такой маленькой, что на нее невозможно было даже снять квартиру.
К военным морякам отношение в Вооруженных Силах было не очень хорошим. В гражданскую войну моряки прославились своей революционностью и жестокостью, когда, постреляв и уничтожив большинство своих офицеров в Гельсингфорсе, Кронштадте и Севастополе, матросы устремились в революцию. Загремели матросские бронепоезда на всех фронтах гражданской войны, продотряды из моряков вытряхивали последнее продовольствие из крестьян. Кто не сдавал – тех расстреливали, как пособников врага.
«Анархия – мать порядка!» –