Уничтожу тебя, принцесса. Ирина Ирсс
нет. И нет, лучше к Алёне относиться не буду тоже, и это не оговаривается.
Я снова пробую уйти и даже умудряюсь добраться до выхода из кухни, когда мама жалостливо выдаёт:
– Господи, ну в кого ты такая…
– Какая? – смотрю на маму через плечо, хотя и не уверена, что готова в очередной раз встретиться с ещё одним осуждением.
Мама утихомиривает пыл, когда берет под контроль эмоции.
– Упёртая, Кристина. Такая упёртая. Иногда, мне кажется, что ты ещё упрямей Ярослава, что в принципе невозможно, а ты должна быть… – мама качает головой, подбирая слова, – более мягкой! Ты же девушка, и ты одна на двоих братьев, мы должны о них заботиться, Кристина, а ты…
– А я – одно сплошное разочарование, – договариваю за неё спокойно, никак не проявляя, что это отзывается во мне, даже несмотря на то, что привыкла. – Знаю, можешь не повторяться.
– Кристина, – продолжает окликать меня мама, но я уже не слушаю её.
Она будет всеми силами доказывать, что это не так, и я снова строю из себя жертву. Ничего нового не произойдёт. Она не увидит случайно, что я отказываюсь не из вредности, а потому что у меня проблемы. Не поменяет мнения, что я неправильная девушка, которая должна быть более сносной и уступчивой, в противовес мне – конечной эгоистке. А я не уступлю, этот разговор может длиться вечность.
Захожу в свою комнату и сразу падаю на кровать, уставляясь в потолок, и тут внезапно происходит ещё один укол в сердце. Мои пальцы чувствуют «пустоту» вместо ремешка браслета, когда машинально тянусь к нему, и мне впервые хочется издать совершенно неприемлемый для себя звук, рвущийся из груди.
Подавляю его, но от этого мерзкое ощущение лишь мощнее стесняет солнечное сплетение. Давит и давит, пока я не зажмуриваюсь, пытаясь выдохнуть скопившиеся чувства.
Татуировка не заменит браслета, я это знала, просто хотелось верить, что смогу сама себя обмануть. Заполнить пустоту, но нет, мне давала силы не сама надпись, а то, что значил для меня этот браслет.
– Мля, сдохнуть хочется, – выдаёт Мир, едва появляясь на пороге моей комнаты. Он морщится и потирает лоб, пока идёт до кровати и сразу же заваливается чуть выше меня. Смотрит одним глазом, продолжая кривится. – Вы с мамой мертвого можете поднять, когда начинаете ссориться.
– Может просто нужно вставать, как все нормальные люди утром, а не в два часа дня, и тогда не будет проблем? – предлагаю ему безразлично.
Переживет как-нибудь, что его соизволили поднять раньше пяти вечера.
– Я в это время ложусь, Крис, то есть уже, да, не состыковка получается? – отзывается с хитрой ухмылкой, подсказывающей, что он точно не понимает, насколько это ненормально.
– Яр тебя убьёт, если узнает, что ты творил все выходные в его клубе, – говорю ему, никак не отзываясь на его улыбку.
Может, хоть это понимание его остановит, но брат только хрипло смеётся.
– Яру есть кого убивать, – намекает Мир на меня, – пока он до меня доберётся, уже успеет остыть.
Я качаю головой, уставляясь обратно в потолок.