Семнадцатая жена. Дион Страда
оставляла мне права на свободное время.
– Это печально. – Калиса Фокс сделала небольшую паузу. Она стояла за спиной кресла Патриса и смотрела на синюю гладь залива, на другом берегу которого поднимались небоскрёбы Гонконга, блестевшие предвечерними огнями. – Я интересовалась с целью узнать, нужны ли дополнительные меры защиты.
– Я так и понял, спасибо за проявленное участие.
– Благодарности излишни. Я думаю, не к чему терять время, и мы приступим к работе с Вами в самое ближайшее время. Вы участвовали в проекте «Авгур»?
Учёного восхитила осведомлённость мисс Фокс, вся информация о данном проекте была строжайше засекречена. Хотя она могла знать только название, как и он сам.
– К сожалению, нет. Это не в моей области, данным проектом занимается Артур Макдэниэл. Но он бескрайне предан мистеру Идену и…
– А что конкретно является Вашей областью занятий? – Калиса оборвала Патриса на полуслове, и в какой-то моменту ему показалось, что он уловил странное изменение в интонации главы «Ред Фокс». Словно она сделала небольшую паузу в играемой роли и отодвинула маску от лица, чтобы вдохнуть свежего воздуха.
– Я специалист по электронике…
– И к генно-инженерным наработкам корпорации «Иден» не имеете никакого отношения?
– Нет. Я руководил работами в «ИденЭлектрик», в целом спектре передовых…
– Жаль. Но в целом, хоть что-то, – Калиса в третий раз оборвала Патриса.
И в её голосе уже больше не было ни сочувствия, ни участия, ни заинтересованности. За спиной учёного стояла ледяная громада алчного бизнесмена и беспринципного исследователя. Калиса вернулась к столу и коснулась его поверхности. Матовое стекло ожило, отобразив новостные ленты, графики и цифры. Патрис почувствовал, что за его спиной кто-то стоит.
– Себастьян, проводите мистера Фобера в оранжерею. – На плечо учёного легла холодная рука в белой перчатке. – Уже поздно отказываться от сотрудничества. И я же обещала укрыть Вас от Дмитрия. – Она расплылась в милой улыбке, а жёлтые глаза хищника холодно блеснули.
До боли сжатое плечо подсказало Патрису, что аудиенция подошла к концу.
Резкий омерзительный скрежет одновременно с воем и раскалывающая голову боль разбудили Стефана. Он с трудом разлепил свинцовые веки и пугающе дрожащей рукой убрал со лба прилипшую грязную прядь русых волос. Молодой человек попытался встать, но у него ничего не получилось. Он лежал на боку, одетый в одну тканевую робу на грязно-сером, мягком полу. Комнату освещал противно-жёлтый электрический свет. Скрежет и вой прокатились снова, а затем затухли где-то в больной голове. Трясущимися, бессильными руками Стефан помог себе сесть и осмотрел свою камеру. Стены были такими же грязными и обтянутыми мягкой тканью, как и пол, а поднять голову и посмотреть, откуда идёт свет, сил у него не было.
Стефан так и сидел несколько часов, а может и дней, бессильно поникнув, обхватив колени руками, и бессмысленно смотрел перед