Когда Мой Мир узнает об Этом. Письмо четвертое. Спартак Масленников
что с ним не поехал отец, потому что мне кажется он дал бы мне подзатыльников еще в самом начале моего путешествия, за то, что я так поступил с его сыном. А может он специально не поехал, потому что ему было стыдно за сына, у которого забрали телефон, хотя думаю, что его отец просто был занят своими более важными делами. У богатых в то время тоже были свои причуды и страхи. Это я понял только сквозь время.
Спустя пару минут нашего ожидания, из кабинета вышел следователь и милиционер, который нас привез. Он указал на меня и пошел куда-то по коридору.
– Так, заходите, сейчас остальные приедут… – улыбаясь нам всем, словно звал на праздник сказал серьезным тоном следователь.
Мы по очереди зашли и присели на стулья.
Следователь, начал расспрашивать и записывать показания пацана о том, как все было.
Парня звали Женя. Я думаю, что ты уже поняла кто этот Евгений.
Он описал свое видение ситуации и очередь дошла до меня, но я решил молчать.
А что я мог сказать?
У нас в детском доме было правило. «Как бы и за что, ты не попался, никогда не сдавать своих! Попался ты, а не они.»
И это было, по моему мнению, правильно, если принимаешь на себя какую-то ответственность, то будь готов сам отвечать за свой промах.
У меня ведь тоже был выбор, делать этот поступок или получить с достоинством от старшиков, не доводя тем самым весь план Рината до кабинета следователя, но я выбрал поступить иначе и теперь должен был, как и до этого отвечать только за себя.
– Что за ребята были с тобой? – спросил меня следователь, после того как расспросил обо всем Женю.
Даже если бы я решил все рассказать ему, то моя информация не помогла бы следователю, совершенно ничем.
Я знал только клички старшиков, которые приходят с Ринатом к нам в подвал.
Где живут? Чем занимаются кроме как, «стричь» с нас деньги? Я даже не подозревал. Да мне было это и не интересно.
Эти клички и имена, иголка в стоге сена, которая бы ничего не кому не дала, а я бы чувствовал себя предателем внутри.
– Ты понимаешь, что, если будешь и дальше молчать отправишься в детскую колонию, пока тебе четырнадцать не исполниться? А твоя взрослые друзья будут по улицы ходить и мороженое кушать. Я ведь знаю, что это не сам ты придумал.
– Телефон то у него. Вы что от меня хотите? – не выдержал я молчания, которое повисло в воздухе кабинета.
– Ну вот, хоть заговорил, это уже хорошо. – улыбаясь маме Евгения, сказал довольный следователь.
В этот момент дверь открылась. В кабинет зашел милиционер.
– Слушай, пусть потерпевший посмотрит подходящих по описанию, а то они уже два часа сидят, ждут. Отпускать уже пора невиновных. – без эмоционально произнес он обращаясь к следователю.
– Да, давай, у нас все равно пока разговор не клеиться. – ответил ему следователь.
– Веди! – махнул рукой выйдя в коридор милиционер.
Буквально через пятнадцать секунд, в кабинет начали заходить друг за другом ребята старшего возраста.
Я