Коллонтай. Валькирия и блудница революции. Борис Соколов
оформила происшедший разрыв.
Тут лидер шведских левых социал-демократов Цет Хеглунд пригласил Александру принять участие в первомайских торжествах. Плохо было только то, что лекции шведской аудитории пришлось слушать в переводе. Шведского языка на таком уровне, чтобы произносить речь, Коллонтай тогда еще не знала. «Ничего не получается, – вспоминала она. – Не могу зажечь. Если бы говорила по-шведски, зажгла бы обязательно. А так не выходит…» И принялась за серьезные занятия шведским языком.
Через несколько лет и Шляпников стал ее раздражать и получил отставку. Мужчина, который при всей непритязательности все-таки требовал минимального ухода и внимания, был обузой. Он мешал ей работать, писать статьи и тезисы лекций. Имение давало все меньше денег. Правда, до этого по ее меркам было еще далеко.
После отъезда мужа Александра отправилась в Берлин. «С тобой хоть на край света», – воскликнул Шляпников, услышав о ее решении. «Но только на такой край, где у нас есть общее дело, где мы сможем бороться за интересы рабочих».
Секс Александре Михайловне уже приелся. Она признавалась: «…Меня прямо пугает мысль о физической близости. Старость, что ли? Но мне просто тяжела эта обязанность жены. Я так радуюсь своей постели, одиночеству, покою… Если бы он мог жить тут как товарищ!.. Но не супружество! Это тяжело». Чтобы избавиться от назойливого Шляпникова, Александра решила поехать с сыном Мишей в Америку.
Шляпников предложил отправиться «всей семьей». Коллонтай его одернула: «Я хочу побыть с сыном, я так давно его не видела». Но Шляпников не отступал, купил билет на тот же рейс, но Коллонтай поменяла свои билеты на более ранний. «Так надо. Когда-нибудь ты поймешь мои материнские чувства. Если хочешь, приезжай. Но потом» – такую записку она написала Шляпникову перед отъездом.
Ранней весной 1913 года Коллонтай и Шляпников на несколько дней поселились вместе в цюрихском отеле Habis Royal. Александр работал над статьей о профсоюзном движении, Шура готовилась к лекциям на любимую тему – о том, как положение матери и жены мешает женщине целиком отдать себя борьбе за победу пролетариата. Долго быть вместе Коллонтай не удавалось ни с одним из мужей или любовником. Партийные дела заставляли много путешествовать по Европе.
Весной 1913 года она писала из Цюриха сыну: «Мой дорогой Хохленыш! Часто думаю о тебе, а писать совсем некогда… Хохлинька! Отчего это в письмах никогда не можешь говорить тепло и хорошо? И хочется с тобою поговорить просто, а как-то пишешь все не о том! Ведь я тебя очень люблю, мой Хохленыш! Очень!!! Успех у меня всюду большой. Ну, целую мордочку моего Хохлиньки!»
15 июня 1913 года Шляпников писал ей из Лондона: «Я не хотел <…> расставаться с тобой потому, что еще очень люблю тебя, и потому, что хочу сохранить в тебе друга. Я не хочу убивать в себе это красивое чувство и не могу видеть и чувствовать, что ты убиваешь теперь эту любовь ко мне только в угоду предвзятой идее “на условии соединить любовь и дело”. Какой же ложью звучат теперь эти слова и что должен думать