Одиссея варяжской Руси. Михаил Серяков
терминологию в данном регионе Латвии. Так, куршское областное слово lanka, «приречный или низкий луг», отразившееся в названии лугов, речек и хуторов Lanka, Lankas, Lankis, Lancenieki на западе Латвии, восходит к ст. – слав. lakъ[67]. Лингвисты отмечают наличие и особых славяно-латгало-селоно-куронских изолекс[68]. Славянское влияние на куршей прослеживается и в трансформации погребального обряда последних. «Вскоре традиционный для куршей обряд трупоположения начинает вытесняться новым ритуалом кремации умерших, что было весьма характерно для славянского мира дохристианской поры. Новая обрядность сначала появляется в северных районах обитания куршей (в бассейне Венты и в смежных землях). (…) И все же можно полагать, импульсом в распространении обряда кремации среди куршского населения была обрядность славян-венедов-вендов. Иного объяснения пока нет»[69], – заключает рассмотрение данной темы В.В. Седов. Отмечая трудность выделения прибалтийских славян, материальная культура которых в свою очередь испытывала сильное влияние со стороны соседних балтских и финно-угорских племен, этот исследователь обратил внимание на еще одну специфическую особенность, встречающуюся во всех трех регионах, где проживание вендов отмечают письменные источники: «В поисках следов расселения вендов следует обратить внимание на распространение чуждого местному населению курганного обряда, зафиксированного во всех трех регионах проживания этого этноса – в Северной Курземе, на нижней Даугаве в окрестностях Даугмале, на Гауе в районе Венден и Турайды. Основными погребальными памятниками придауговских и гауяских ливов, так же как и латгалов, являются фунтовые могильники. Появление среди них курганных захоронений до сих пор не находило какого-либо объяснения. (…) В общем эти курганы, как и могилы в целом, абсолютно ничем не отличаются от славянских курганных памятников, распространенных как на Русской равнине, так и в западнославянском ареале. (…) Интересно, что местное население еще в XIX в. называло эти курганные могильники “krievu kapu”, т. е. “русскими могильниками”»[70]. В связи с этой особенностью следует вспомнить и о кургане, насыпанным, согласно Саксону Грамматику, над могилой Боя. Это свидетельство датского хрониста говорит о том, что данный погребальный обряд был свойствен и Прибалтийской Руси.
Суммируя средневековые данные, связанные с латвийскими вендами, Н. Харузин пишет: «Писатели XIII в. еще упоминают о целом ряде местностей в западной части современной Курляндской губернии, где жили балтийские славяне. Они называют следующие местности: Винда, Бихафеланк, Виндаве, Довзаре, Заггара, Цеклис, Пильзатен и Мекгове, из городищ балтийских славян упоминаются следующие: Кретен, Ампиллен, Мутене, Грезен, Амботен, Гробен, Ассобетен, Кульдика и Вентеспилс»[71]. Анализируя их расположение, он отметил, что Гробин и Венден находились недалеко от моря, а Вентеспилс вообще был «первой и древнейшей гаванью Курляндии». Важную экономическую роль должно было играть и основанное вендами городище на Древней Горе, отождествляемое археологами
Там же. С. 82, 85.