Басилевс. Виталий Гладкий
в царство Аида я не тороплюсь, и то, что я туда в конце концов попаду, не вызывает в моей душе ликования. К сожалению, там не водится вот это, – рапсод похлопал по бурдюку с вином. – А у старика Харона даром не выпросишь даже места в его лодке. Боюсь, что при моих доходах мне заплатить ему будет нечем, и пойдет моя неприкаянная душа скитаться не по цветочным лугам, а по помойкам загробного царства.
– Все шутишь… – проворчал Аполлоний. – Тебе и впрямь терять нечего, – он вытер потное лицо куском тонкого полотна. – Жарко… Когда наконец мы доберемся до этого проклятого источника?!
– Потерпи еще немного. Хочешь, я спою?
– Мне все равно… – Аполлоний дышал широко открытым ртом, как выброшенная на берег рыба.
Рапсод в задумчивости пробежал длинными пальцами по струнам и запел. Голос у Эрота был сильный, звучный. Грозная мелодия победного пеана* разрасталась, ширилась, рвалась из-под тента вверх. Оживились измученные зноем воины охраны, подтянулись поближе к передней повозке. Возничие защелкали бичами, волы прибавили ходу. Приободрившийся Аполлоний начал потихоньку подпевать Эроту.
– Ахай-яа-а! Кхр-ра! Кхр-ра! – дикие вопли заглушили мелодию пеана.
Из балки неподалеку от дороги выметнулись всадники. Горяча коней, они мчали на караван, охватывая его дугой. Одетые в звериные и бараньи шкуры мехом наружу, они показались перепуганному до икоты Аполлонию чудищами Гекаты*, тем более что впереди звероподобных всадников бежали огромные псы.
– Разбойники! – рапсод соскочил на землю и потянул за собой купца, потерявшего дар речи; они спрятались под по возку.
И вовремя – в воздухе густо замелькали стрелы. Разбойники стреляли на скаку, целясь в наемных гиппотоксотов.
Вопли нападавших не смутили бывалых воинов. Повинуясь приказу начальника охраны, миксэллина*, в жилах которого текла кровь воинственных саев, гиппотоксоты сомкнулись, прикрываясь круглыми щитами. Так они и ударили в середину дугообразного строя разбойников – плотно сбитой массой, ощетинившись короткими копьями. Под их натиском разбойники разлетелись, как осенние листья, взвихренные ветром. Пали убитые, лошади без седоков разбежались по степи. Эта маленькая победа воодушевила гиппотоксотов, и они обрушились на левый фланг разбойников. Закипела сеча – в ход пошли мечи и боевые топоры.
И все же перевес разбойников был чересчур внушителен. Вскоре почти все гиппотоксоты полегли в жаркой схватке. Кое-кто из них сдавался в плен, пытаясь сохранить жизнь, но обозленные отпором разбойники убивали всех подряд.
Только гордый потомок саев, миксэллин, и остался в живых. Его конь был изранен стрелами, и начальник охраны, на скаку перепрыгнув на лошадь без седока, умчался в степь. Разбойники не стали его преследовать, а занялись грабежом повозок каравана.
– Фат, поди сюда! – позвал главаря один из них.
Угрюмый пегобородый великан подъехал к передней повозке. Там уже собрались его гогочущие подручные. Действо, представшее