Земные рассказы. О людях и не только. Василий Морской
группа из тех, кто поступал из Владивостока. Однако Алексей Марков не сильно метался и был принят везде: и там, и там.
В те годы приветствовалось умение играть на гитаре, и потихоньку в штурманской роте создался свой джаз-банд, в котором их было пока пятеро и объединяло только то, что они как-то умели на чем-то музицировать, попросту говоря, бренчать на гитарах и при этом мычать, но называли это пением. Алексей тоже немного играл на гитаре, хотя эти его способности были признаны слабыми и его пробовали на ударных. В Суворовском училище он уже играл на ударных в вокально-инструментальном ансамбле, и его усадили за «кухню», так между собой музыканты называли ударную установку.
Они уже бредили объединением в рок-группу, так как всем нравился шагающий по миру хард-рок, они все знали Beatles и любили английский язык, и к концу первого года обучения им разрешили заменить на танцах в училищном клубе старших товарищей из штурманского факультета, которые выпускались и уходили служить на флот.
Как-то на первом курсе долгими вечерами они много спорили, кем быть, как сложится судьба, куда занесет военная служба. Алексей высказывался неопределенно, больше слушал. В компании был Сергей Греков, сын командира большого противолодочного корабля на Камчатке; он сразу заявил, что обязательно пойдет служить на новый корабль и, конечно, станет его командиром, а там в академию – и прямая дорога в адмиралы. Но многие пока просто не понимали, куда идти служить, на какие корабли. Марков помалкивал.
Он уже с первых дней учебы навел справки о гидрографии, действительно, во Владивостоке базировался целый гидрографический флот, два дивизиона кораблей, здесь же размещалось командование гидрографической службы Тихоокеанского флота. Корабли гидрографии, или, если быть точнее, суда, несли на борту специальный, немного странный флаг – на темно-синем фоне белый круг с маяком и в левом верхнем углу маленький военно-морской флажок. В справочнике было сухо указано: флаг гидрографической службы военно-морского флота.
Конечно, обводы корпуса гидрографического судна далеки от стремительных форм крейсеров, сторожевиков, даже боевых катеров, однако их элегантность, какая-то рациональная компоновка всего, «покладистость к морскому ходу», что ли, угадывались сразу. Было понятно, что они ходят далеко и надолго. Их называли судами, и казалось, что судно – это что-то далекое от боевых «склянок» – звуков сигнала боевой тревоги, авралов и стрельбы из корабельных пушек, существо вольное, куда хочу, туда и иду.
Но также известно, что слово «судно» имеет и другое значение, связанное с медицинскими экзекуциями, совсем с нелицеприятными, а порой даже противными ощущениями, близкими к унижению личности, поэтому вообще сама мысль о службе на судне считалась чуть ли не крамольной. Ну как можно служить на… судне? Но тем не менее или, наоборот, тем более Алексея это не пугало, ему уже хотелось послужить на гидрографе, «поморячить», набраться опыта, а там, глядишь, дальше видно