Сету атум. Юрий Тамразов
Бог спас. Ну, нас, естественно, в обезъянник, пока суть да дело, начали разбираться. А чего тут разбираться? У нас орденов да наград – всю стену увешать можно. Да свезло еще, майор толковый оказался. В Осетии в девяностых пересекались. Хороший мужик, настоящий. Он нас тихой сапой в монастырь сплавил. Тут, говорит, вам все равно не жить, не сейчас, так в следующий раз жмуров наделаете, а то и сами зажмуритесь, а в монастыре все тише станете. Я его слушаю, киваю понимающе, смотрю, а у Рамиддина глаза на лоб лезут – мусульманин же! Какой с него монастырь? Выбирать не приходится, отправились мы ночью в обитель, встретили нас, пообщались с настоятелем, он на товарища моего смотрит, а тот себя деть не знает куда. Ну, понял отец Сергий все, делать вам, говорит, тут нечего. И паузу делает, многозначительную такую. Мы друг на дружку смотрим, шалеем. Тут нечего, а где чего? Я, говорит, вас к отцу Серафиму отправлю, он своеобразный, как раз по вашей части. Ну, вышли мы за порог и в лес пошли. Отшельник там жил. Идем, а ночь на улице хоть глаз выколи – ни черта не видно. Страшно, жуть! Добрались до отца этого, он, правда, нас встретил. Все честь по чести, за стол усадил, чаем поит с медом вприкуску. „Ну, – говорит, – рассказывайте, как докатились до жизни такой“. Мы и рассказали все как есть. И чего ты думаешь? Ждем благословения на новую жизнь да мирный труд. А он как взъерепенился, как давай нас матом крыть! У нас аж челюсти отпали. Не знаю как Алиич, а я чуть в струнку не вытянулся, все порывался честь отдать. Уж больно он на нашего первого командира, Марьина Серегу, похож сделался, ну по части воспитательного подхода. Смотрите, кричит, чего наделали, до греха меня довели, последними словами ругаюсь на вас, твари… Божьи! Схватил полено, да как давай нас по хребтам охаживать! А мы сидим, глаза, как шары, с перепою, морды красные. Ни дать ни взять – нечисть. И чего делать не знаем. Не драться же со святым отцом! Да и если подумать, и вправду сами кругом виноваты оказались. А я чувствую, удар у бати правильный, не абы как метелит – со знанием дела, видать, служил где. Ну, отмутузил он нас, за шкирки взял и за порог выставил. Я тогда, помню, в конец охренел. Ладно, меня поднять, чего во мне весу, но на этого хряка посмотри! Выставил за порог и кричит, идите дров насобирайте – на утро печь топить нечем. А мне вас, ну то есть нас, козлов, кормить теперь. И, ты знаешь, пошли. Хотя так подумать, с чего бы? Сила в нем какая-то есть… нечеловеческая. Ночь, конец ноября, а мы дрова собираем, – картина та еще. До утра в дровяник складывали. Ну, подробности опущу, но у него мы остались. Мировой мужик оказался, к делу нас пристроил, теперь вот, службу несем, за кадык закладываем только тут, там ни-ни! Обучил всякому. Трудно было по первой, но ничего, притерпелись. Он, кстати, все-таки из наших оказался, из военных. Как да чего – в подробности не ударялся, да мы и не спрашивали. Чего к человеку в душу лезть – захочет, сам расскажет. Видимо, не доросли еще».
Я выслушал рассказ не без удивления.