Альт-летчик 2. Комбат Найтов
пожухлой траве, укатанной еще до морозов. Заняли старт. Здесь широко, так что взлетать можно строем. Двигатели на взлетном, «добро» руководителя полетов, и я отпускаю оба рычага на штурвале. Нос самолета чуть приподнялся, и полоса двинулась на меня. Слился снег в сплошную белую полосу, просветов между ним не стало. Чуть поправляя машину педалями, удерживаю направление до самого доклада бортмеханика, что «взлетная». Чуть приподнял нос и почти сразу прекратились удары и толчки по задним стойкам.
– Отрыв! – послышалось в наушниках.
– Шасси! – через тридцать секунд они загорелись красным светом, щелкнули замки, я сдвинул рукоять закрылков, уменьшая их угол. Машина чуть просела, но скорость начала увеличиваться быстрее. Промелькнуло Октябрьское поле (там еще даже полигона военной автоинспекции нет, не говоря уж об институте Курчатова), Москва-река, заснеженное Строгинское озеро. Опустевшие деревеньки Баньки, Павшино, Чернево, Знаменское-Губайлово, в которых сейчас практически людей нет: красильни в Баньках не дымят, они едва на ладан дышат, хотя народ на малой высоте я увидел, грузят какие-то телеги. Высота двести пятьдесят метров, у леска чуть креню машину и пошел на правый разворот с набором высоты. Справа станционный поселок Химский, дачное местечко старой Москвы. Пересекли железную дорогу на Петроград, но мне требуется дорога на Казань. Так что, ложусь на курс 76 градусов по магнитному компасу, 87° истинного курса, и через 34 минуты я, по идее, должен увидеть купола Владимирских церквей. Смотрю на репитер полукомпаса, у него пока поправка плавает, но уже не существенно, хотя он маневров в начале работы не слишком любит. Ничего, мне еще минут 10 набирать высоту, плюс неизвестен снос, так что сейчас работы и у меня, и у штурмана, достаточно. В XXI веке этих проблем нет: ГЛОНАСС и GPS точно определят твое место, снос, и выполнят за тебя эти работы. Введи координаты точки прибытия, компьютер тебе пересчитает ДБК, заберись на высоту 8–12 километров, включи автопилот, и можешь пить кофе, хлопать по заднице бортпроводницу. Успеешь и более серьезные вещи сделать. Здесь же нет даже работающих радиостанций. Они, как класс, отсутствуют. Чуть удалимся от Москвы и от Питера, тогда можно будет включить полурадиокомпас, и ориентироваться по нему. Плюс, иду я не один, справа и слева от меня идут ведомые. Наконец, набрали 2700, выше триста метров лежит нижняя граница облачности. В одиночном полете я бы ее пробил и шел бы на 5000, но где заканчивается она – неизвестно, таких измерений пока никто не делает. Предупреждаю ведомых и включаю автопилот. Через 10 минут – купола, сноса нет, ветер в спинку поддувает, скорость на 25 километров больше, чем по прибору.
Переговорить с Лебедевым, Фрунзе и Сталиным я перед вылетом не успел, поэтому вышел в первый салон. Мой самолет – штабной, в нем не 14 рядов кресел, а всего 8, шесть из которых во втором салоне, там помещается 24 человека, в носовом четыре пассажира, но при желании или необходимости можно принять до 50 десантников с вооружением или 60 пассажиров. В данном случае, сзади расположились 24 красноармейца, а впереди сидят только три человека. Здесь есть возможность