Зачарованные. Инбали Изерлес
лапа болела не слишком сильно, если я не налегала на нее всем своим весом, но она не позволяла мне двигаться быстро.
Я прохромала вдоль извивающейся дороги смерти, прокладывая новый путь через Большую Путаницу. Время от времени мне приходилось останавливаться, чтобы отдохнуть.
Я принюхалась к воздуху, но почуяла только грязное дыхание манглеров. Они грохотали по дороге смерти: длинные, толстые, красные, черные, и все сверкали огненными глазами. «Река смерти». Так называла эту дорогу бабушка. Настоящие реки полны воды, как пруды, у которых нет ни начала, ни конца, – это я знала от папы, который видел реки в Диких землях. Но кое-что я узнала о Большой Путанице и без помощи моих родных. Манглеры никогда не пересекали границ дороги смерти, как будто они были рыбами и просто не способны были выбраться из воды. Похоже, бесшерстные это понимали, они спокойно ходили по приподнятым берегам этого потока. Я заметила, как некоторые из них забирались внутрь манглеров или выглядывали из них и при этом казались совершенно спокойными. Я провела лапой по спутавшимся усам, гадая, почему манглеры держатся на расстоянии, невзирая на их ужасный рык. И решила, что они лишь выглядят страшными, а на самом деле глупы.
Наблюдай! Выжидай! Прислушивайся!
Держась берегов дороги смерти, я перехитрила манглеров. Бабушка гордилась бы мной. Мне так хотелось рассказать ей о моем открытии!
Мне так хотелось прижаться головой к ее пятнистому плечу!
Двое бесшерстных шагали рядом, переплетя передние лапы. Я отскочила в тень. Они что-то мурлыкали и бормотали, не замечая моего присутствия. Даже рык проносившихся мимо манглеров не отвлекал их друг от друга. Я наблюдала за тем, как они сошли с берега, пересекли дорогу смерти и исчезли из виду. Меня тревожило, что я буду очень заметной в этой земле серого камня, но большинство бесшерстных вообще меня не замечали. Я вспомнила, как мама говорила мне об их никудышном нюхе, но тут было нечто большее… я как будто превратилась в невидимку.
Крадучись я сделала еще несколько шагов вдоль стены. У самого края дороги смерти спал один из манглеров. Я поджала губы и зевнула. Моя голова стала тяжелой, ее просто тянуло к земле. Я вдруг заметила, что завидую отдыхающему манглеру. Я осторожно шагнула в его сторону, но он замер, словно превратился в дерево. Я уже не боялась его. Это было нечто неживое. Глаза манглера не таращились и не пылали; они были широкими, но темными. Я забралась под его живот и опустила голову на лапы.
Но сон не приходил.
С усталым вздохом я выползла из-под манглера и принюхалась к воздуху.
Почуяв запах молодой лисицы, я резко повернулась, готовая произнести имя Пайри. Но через мгновение запах растаял.
Я так устала, что уже не доверяла собственным чувствам. Ночь шутила со мной шутки. В желудке урчало, а я изо всех сил старалась не замечать этого, желая снова очутиться на зеленом пространстве. Там мягкая невысокая трава. Если бы