Право на честь. Владимир Казаков
публике очень хочется увидеть летчика в морской форме на лошади, раздраженно бросает:
– Берите чертову куклу, ничего у вас с ней не получится! С ней работать еще надо.
Павел обнял храпевшую лошадь за шею, огладил её, потом мигом взлетел в седло и проехал два круга шагом. Тихо «беседовал» с возбужденным животным, похлопывал лошадь по крутой шее. Потом постепенно разогнал, и она в благодарность мягко перенесла его через барьер, а затем и через водное препятствие.
На трибунах было удивительно тихо. Павел повторил прыжки.
Что тут началось! Толпа кричала, вопила, рукоплескала:
– Браво, летчик! Силен, морячок!
Муж оставил лошадь, поднял с земли фотоаппарат, снятый с плеча перед скачкой и, дружески распрощался с командиром-кавалеристом.
– Будь добрее к ней, командир, она в беде не подведет…
Вечером я узнала от Павла, что в гражданскую войну он был лихим рубакой в дивизии Павла Дыбенко2, где комиссаром была Александра Коллонтай3 и воевал на Южном фронте. Сформировав дивизию, Дыбенко сменил морской бушлат на черкеску, а Павел расстаться с бушлатом и бескозыркой не захотел, считая, что в стремительной конной атаке моряк на лошади вдвое страшен врагу. Павел вспомнил вот такую же рыжую лошадку, которая, сама умирая, спасла ему жизнь.
Случилось это так: вырвавшись вперед и будучи отсеченным от своих конников, очутился он среди десятка злых гайдамацких сабель, и острая сталь, свиснув, прошла на дюйм от затылка. Лошадь в это время взбрыкнула, и сабля, не потеряв силу замаха, отрубила ей хвост по самую репицу4. Обезумевшая лошадь дикими скачками вынесла всадника из неравной схватки, принесла к своим и тут же рухнула, обескровленная. Павел, как погибшему другу, закрыл ей глаза, поцеловал в ещё теплый храп5.
Рыжая лошадь на футбольном поле напомнила мужу его храбрую боевую лошадку. Может быть, эту историю и прошептал он в лошадиное ухо перед тем, как взять барьер…
В этот же вечер я узнала многое из его жизни.
Дедушку Павла выслали в Сибирь за участие в восстании польских патриотов 1863 года. Там он обосновался с женой, тоже полячкой. Их сын, Игнатий Осипович Гроховский, окончательно прижился в России, переселившись поближе к городу Тверь, в Осташково, где и встретил Анастасию Власьевну, ставшую его женой.
У них было уже шестеро детей, и все мальчики, когда родился Павел. Произошло это на станции Вязьма, где тогда начальником работал отец.
Он ждал девочку, поэтому, когда ему сообщили о рождении еще одного сына, ответил грубо, отмахнувшись:
– Пошли к черту с вашим сыном!
Дочку он все-таки дождался, Катеньку, самая младшенькая была самой любимой в семье.
Из восьми детей у Гроховских осталось в живых только четверо – Павел, два его брата и Катя.
В Твери Павел окончил четырехклассную школу и перешел в реальное