Роза в цвету. Луиза Мэй Олкотт
всегда наполнял эту комнату, казался столь естественным, что обе невольно повернули голову к кровати, с которой бабушка Мира некогда приветствовала их улыбкой. Но не оказалось на подушке ласкового морщинистого лица, и по цветущим щекам девушек покатились слезы – причем плакали они не по ушедшей, а по оставшейся, потому что взорам их предстало нечто, красноречиво свидетельствовавшее о любви, которая способна пережить смерть и придать красоту и святость самым обыденным вещам.
Рядом с кроватью стояла низенькая скамеечка, а на пышной белизне покинутой постели образовалась вмятина – сюда бабушка Изобилия ежевечерне опускала свою седую голову и произносила молитвы, которым семьдесят лет назад ее научила мать.
Девушки тихо затворили дверь, не обменявшись ни словом. И пока Фиби наводила в комнате безупречнейший порядок, Роза вернула прежний вид простому белому капору, на котором не колыхались более розовые и желтые ленты; обе девушки гордились порученным им делом, и душу им согревала мысль о безграничной любви и благочестии, озарявших жизнь добродетельной старушки.
– Душенька моя, как же я рада твоему возвращению! Знаю, еще жуть как рано, но не могла больше медлить ни секундочки. Позволь тебе помочь, и я просто умру, если не увижу твои прелестные покупки! Я видела, вы привезли несколько сундуков – там наверняка всё сплошные сокровища! – на одном дыхании выпалила час спустя Ариадна Блиш, заключая Розу в объятия и обводя взглядом комнату, по которой было разложено множество занятных вещиц.
– Как ты прекрасно выглядишь! Присядь, я покажу тебе замечательные фотографии. Дядя отобрал для меня самые лучшие, смотреть их – настоящее упоение, – ответила Роза, выкладывая на стол стопку снимков и озираясь в поисках остальных.
– Нет уж, спасибо! У меня времени совсем чуточка, а на это уйдет много часов. Покажи мне, милочка, свои парижские платья – мне смерть как хочется узнать, что теперь носят! – И Ариадна бросила алчный взгляд на объемистые коробки, в которых наверняка таилась французская роскошь.
– Я ни одного не купила, – призналась Роза, любовно оглядывая, прежде чем убрать, прекрасные фотографии.
– Роза Кэмпбелл! Ты хочешь сказать, что не обзавелась в Париже ни одним платьем? – воскликнула Ариадна, скандализованная одной мыслью о подобном пренебрежении.
– Для себя ни одним. Тетя Клара заказала несколько штук, и ей наверняка будет очень приятно в них покрасоваться, когда их доставят.
– Упустить такую возможность! Прямо в Париже и с кучей денег в кармане! Как ты способна после подобной жестокости по-прежнему любить своего дядюшку? – вздохнула Ариадна, и лицо ее исполнилось сострадания.
Роза явно озадачилась, потом вроде бы поняла, что к чему, и добродушно-покровительственным тоном, который был ей очень к лицу, пояснила, открывая коробку с кружевом:
– Дядя мне ничего не запрещал, да и денег у меня было достаточно; я сама приняла решение не тратиться на подобные вещи.
– Могла