Ходок 2. Владимир Георгиевич Босин
или даже уголовный срок до 3 лёт. Нет, нет, – вскинул он руки, – я довожу до вас всевозможные варианты. Это самое худшее на случай, если тот парень умрёт.
У меня через пять минут голова распухла от сухих казённых фраз и юридических терминов. Всё, что я понял – это если бы парень умер ещё там, на месте, я бы пошёл по статье «причинение смерти по неосторожности». А это конкретный срок. Если парень, не дай бог, не выйдет из комы, но умрёт в больнице, то статью переквалифицируют на более лёгкую. Если же оклемается, то я отделаюсь лёгким испугом, возможно штраф или максимум принудительными работами.
Мы сидим в юридической консультации у юриста, который согласился нам помочь. В кабинете только мы с отцом, с другой стороны стола немолодой уже мужчина, с большой залысиной. Которую он периодически протирает платком.
– Вам нужно собрать все бумаги, о которых я уже говорил, характеристики со школы, института, от тренера, всё это поможет в суде, когда будет решаться судьба Владимира. И мой вам совет, купите на рынке фрукты и принесите в больницу тому парню. Хуже точно не будет.
Вот это мы зря сделали, как два идиота выбирали на рынке апельсины получше, припёрлись в больницу. У дверей палаты две женщины, одна помоложе лет сорока, другая бабуля колхозного вида. Мы сели рядом, потом папа поинтересовался состоянием больного. А когда он объяснил, кто мы пострадавшему, обе женщины устроили такую свару. Такое ощущение, что я первым напал на их ненаглядного сынулю. А от следователя мы узнали, что вся троица лимитчики, то есть приехали с другого региона и устроились работать на завод. В общагу попёрлись после принятия командирских ста грамм на грудь, так как их рабочая общага расположена неподалёку.
С больницы вышли после того, как персонал успокоил разбушевавшихся дамочек. Понять женщин, конечно, можно, но не приятно было стоять и выслушивать всякие гадости.
– Ничего, есть свидетели, что вы пытались участвовать в жизни пострадавшего, судьи любят такое, – это нас успокаивает адвокат. С ним больше батя общается, я изображаю полное спокойствие, хожу на пары – вот только тренировки пока забросил, не до них.
С трудом удалось воспрепятствовать приезду мамы, от неё только одни эмоции. А тут нужен взвешенный подход.
Через две недели тот малохольный пришёл в себя, что вызвало у нас с отцом большую радость. Правда, лечащий врач при личной беседе с нами сказал, что без последствий травма не пройдёт.
Я не знаю, кто первым придумал этот выход, бате кто-то посоветовал, может даже мой тренер или адвокат, но прозвучало предложение срочно пойти служить Родине. И Влад вечером подтвердил тот факт, что прокуратура против военкомата не играет и закроет мои огрехи.
– «Армия – мощная организация и плевать хотела на прокурорских. Я слышал об этом от многих знакомых, лишь бы не успели закрыть».
Почему-то своему внутреннему голосу я верю больше, поэтому предварительно согласился на эту авантюру и батя начал шевеление в этом направлении.
– Сафронов, тебе письмо, – вахтёрша высунулась из окошка конторки