Вновь: ошибка координат. Никита Владимирович Чирков
с людьми и на личном опыте знает всю поведенческую карту проявления свободы воли. С кем-то или чем-то иного, достаточно смышленого вида он еще не сталкивался. То были не просто монстры – нечто неописуемое своим существованием, что и провоцировало в нем новые реакции. Будь то свои страхи или сомнения, главнокомандующий не должен проявлять их при людях. Непростой путь к признанию по итогу привел его к призванию. Так что никто не увидит и не узнает о его слабостях или страхах. Ни характер, ни уж тем более закрепившийся авторитет не позволит ему такого.
С другой стороны, причина отсутствия какой-либо охраны или сопровождения – кроме пилота вертолета – напрямую связана с нуждой прибыть на Аврору. Этой ночью Техгруппа запросила помощь в эвакуации сотрудников из пустыни. Доверившись сведениям, он предоставил сопровождение и внимательно следил за операцией. По итогу часть людей погибла, а выжившие стали первыми, кто сообщил о пробуждении нового вида противника. Вместо возвращения на Монолит своевольно, нарушая прямой приказ, Техгруппа улетела на Аврору.
Называть Аврору городом не совсем корректно – но уж так завелось, несмотря на то что то было лишь большим кольцевым зданием в десять этажей, сохранившаяся до наших дней часть как раз была в стороне Монолита. Платформа и прямая железная дорога для состава из трех вагонов прямо к Монолиту были построены уже после природной воли разрушить половину здания землетрясением, заодно обвалившим небольшую гору поверх дальней части Авроры. С тех пор прошло сто лет, Монолит переселенцы возвели куда более ответственно, превратив Аврору в памятник первым людям, прибывшим с Опуса на Кому. Место это было не только священным из-за истории, но и возымело центральную роль во всех трагедиях последних дней, что отдельно раздражало Козырева.
Козырев сошел с вертолета и двинулся в сторону Авроры за секунду до того, как транспорт лишь коснулся земли, не дожидаясь не то чтобы полного остановочного цикла, но и проигнорировав указания пилота. Уверенно, энергично грозная фигура следовала единственной цели – узнать правду от тех людей, кто не просто ослушался приказа вернуться на Монолит, но и напрямую причастен к лишь усугубляющемуся, словно сложный ком, в последние сутки кризису. На входе его встретил Томас – крепкий здоровяк с невыразительным, но при этом добрым лицом. Авторитет этого непробиваемого на эмоции или выражения оперативника, служившего в личной охране Техгруппы, ныне можно считать историей. Сейчас это был мрачный и напряженный человек, который уже долго борется с внутренними, крайне личными, сомнениями. Он встретил Козырева сильным вызывающим взглядом, долго молчал и, лишь когда главнокомандующий открыл рот, заговорил твердо:
– Поговорите с сыном. Он многое пережил. Больше моего и любого из нас.
Требование! Козырев не просто не ожидал такого: данный подход всегда был ему четким сигналом вступать в сопротивление, нежели прислушаться к доводам. Но Томас