Мессалина. Трагедия императрицы. Ирена Гарда
хотел бы. Считай, что я прибыл для наблюдения за получением инвеституры с трибунскими полномочиями некоего важного господина. Кстати, какие у тебя отношения с нашим префектом претория?
Насторожившаяся Лепида пожала плечами, пытаясь сообразить, какая степень откровенности приличествует при разговоре с императорским гонцом.
– Никаких. Вижусь с ним не чаще, чем со всеми остальными римскими аристократами, чьи дома стоят на Палатине, Целии, Квиринале, Эсквилине и Капитолии.
Взгляд Макрона стал чуточку жестче.
– Правда? А мне одна птичка напела, что Домиция Лепида и ее дочь Валерия Мессалина совсем недавно были в гостях у этруска, причем девушка пользовалась его благосклонностью… Извини, если я тебя обидел, – спохватился гость, увидев, как от гнева затрепетали ноздри хозяйки дома, – но я хочу, чтобы между нами было все предельно ясно.
С трудом сдержав рвущееся наружу бешенство, Лепида глубоко вздохнула, стараясь унять бьющееся сердце.
– Твои осведомители просто изумительны. Восхищаюсь тобой, Макрон: только что въехал в город, а уже знаешь, кто с кем спит. Признаюсь, тебя не обманули. Мы действительно были у префекта в гостях, и все было именно так, как ты говоришь… Кстати, а тебе не забыли доложить, что мы явились к Сеяну только после того, как он начал мне угрожать, поскольку прекрасно знает, как я к нему отношусь? И Мессалина отдалась этому холеному индюку, только чтобы спасти свою мать?..
– Это правда, девочка? – Взгляд мужчины потеплел.
Девушка опустила печальные глаза и кивнула, теребя край платья, весьма натурально изображая поруганную невинность.
– Он потребовал, чтобы я пришла к нему во дворец, иначе нам всем несдобровать, – прошептала она робко, и прозрачная слеза прочертила дорожку по побледневшей щеке.
– Вот негодяй!.. Ну, ничего… Поквитаемся… Лепида, ты была женой моего друга, и на этом основании я чувствую себя в ответе за ваше благополучие. Не могу сказать, ради чего приехал в город, но… Весьма настоятельно советую вам обеим сказаться больными, и ближайшую пару дней не выходить из дома и, кроме меня, никого не принимать… – Осторожность не дала ему сказать больше, и офицер замялся, но ожидание вкусного обеда и усталость сделали свое дело, и он нехотя продолжил. – Кстати, если среди твоих должников есть близкие префекту люди, то, боюсь, тебе придется простить им долги, поскольку они вряд ли смогут тебе их отдать. Ничего более конкретного я сказать не могу. Если я зайду к вам завтра вечером в гости, все будет отлично, если нет – забудьте, что я здесь был, и слугам велите под страхом смерти никому об этом не рассказывать.
– Все так серьезно? Что-то случилось с Тиберием? Он жив? – Лепида даже затаила дыхание в ожидании ответа.
– Когда я уезжал с Капри, он был в добром здравии, и не пытай меня, пожалуйста, я больше ничего не скажу. А теперь позвольте мне отведать этого каплуна, а то сидеть перед горой еды и не иметь возможности ничего съесть – это такая пытка, что и врагу не пожелаешь.
– Ох, извини, – вспомнила Лепида об обязанностях