Нью-Йорк. Эдвард Резерфорд
практически не было ни серебряных, ни золотых монет, хотя торговцы производили расчеты в фунтах стерлингов и выписывали личные векселя.
Но если ван Дейк надеялся смутить англичанина, то зря. Том рассмеялся.
– Не спорю, – признал он. – Вот единственные деньги, которым я верю.
Вынув из-за пазухи шкатулку, он пристукнул по ней пальцем и вручил ван Дейку. Шкатулка была сделана из сосны и удобно легла в ладонь голландца. Тот откинул крышку. Внутри на сукне лежала одинокая монета, блеснувшая в угасавшем свете.
Это был серебряный доллар, похищенный у брата.
Голландцы называли доллары даальдерами, но слово больше напоминало немецкое «талер». Купцы уже почти век пользовались долларами, и бо́льшую их часть в Новом Свете изготавливали голландцы. Хождение имел дукатон, больше известный как дукат, с отчеканенным всадником и достоинством в шесть английских шиллингов. За ним шел риксдаальдер, который англичане называли риксдолларом, равнявшийся пяти шиллингам – или восьми испанским реалам, если плыть на юг. Но чаще встречался львиный доллар.
Он был немного дешевле остальных, зато красивее и крупнее. На лицевой стороне был выбит рыцарь во весь рост со щитом, на котором изображался лев, стоящий на задних лапах; на оборотной тот же лев занимал уже всю поверхность. У монеты имелся небольшой изъян: чеканка бывала неудачной. Но это не имело значения. Красивыми голландскими львиными долларами рассчитывались от Новой Англии до испанского Мэна.
– Голландские деньги, – усмехнулся Том, когда ван Дейк извлек и осмотрел монету.
Львиные доллары обычно бывали затертыми, но на этом не было ни царапины – новехонький, блестящий. И тут голландца осенило.
Он встал и направился к двум индейским девушкам примерно тех же лет, что Бледное Перо. Показал им монету, дал подержать. Их лица светлели по мере того, как они вертели сверкающий диск, рассматривали изображение и поворачивали монету так и сяк, ловя заходящее солнце. «Почему, – подумал ван Дейк, – серебро и золото завораживают людей – что мужчин, что женщин?»
– Красивая, – сказали девушки.
Ван Дейк вернулся к молодому бостонцу и заявил:
– Я покупаю ее.
Том прикинул в уме:
– Она обойдется вам в дукат и бобровую шкурку.
– Что?! Да это грабеж!
– Шкатулка сверху, – жизнерадостно добавил Том.
– Вот прохвост! – развеселился голландец. – Но я беру.
Он не стал торговаться. Проблема разрешилась. Шкурка была жертвой, которой он чуть не порадовался, так как у него появился подарок для дочери.
Ван Дейк заночевал в лодке, чтобы Том ничего не стащил. Лежа на шкурах и ощущая вес шкатулки с серебряным долларом в поясном кошеле, он вслушивался в шелест крон и с довольной улыбкой различал дочкин голос, как та обещала.
Утром ван Дейк расстался с молодым англичанином. Он рассчитывал еще до вечера добраться до деревни Бледного Пера, провести с дочерью завтрашний день и после взять курс на Манхэттен.
Погода