Илиада. Древнегреческий эпос в пересказе Сергея Носова. Гомер
себя среди волн перед сыном, перед могучим Ахиллом, обратившим мольбы к ней с утёса.
Захотел он ходатайства с её стороны перед Зевсом. Не шутка.
Слышит Фетида плач оскорблённого сына.
Матерь! Знаешь сама всё обо мне, нет ничего, что б тебе не открылось…
Знает не знает, а между тем говорит он ей, говорит, говорит – повествует историю своего унижения…
Слышит Фетида, как брали Фивы они (местные – Гипоплакийские, а не те, что в Египте, и не те, что в Греции), как досталась Агамемнону законная доля – дочь Хриса, жреца, и всю историю слышит про выкуп. У Ахилла доля своя, и бесценна она – Брисеида. А теперь у него отобрали…
Жалуется Ахилл, просит помочь.
Напоминает матери, что Зевс у неё в должниках, вправе она к нему обратиться.
Она и сама об этом помнит, конечно.
С громовержцем у неё особые отношения. Зевс ей обязан властью своей, больше того – спасением. Как-то затеяли боги заговор против Зевса, причём ближайшие родственники – Гера да Посейдон, третьим Ахилл называет Афину, но тут комментаторы поправляют Гомера: нет, Аполлон. В общем, они оковали спящего Зевса. И отобрали у него молнию. Переворот на Олимпе был бы удачным, если бы не скромная тихая Фетида. Она позвала сторукого великана, он освободил Зевса и сел рядом с ним посидеть, одним только видом перепугав мятежных родственников громовержца. Власть возвратилась к Зевсу. Помирились в итоге.
Огорчает Фетиду одно обстоятельство.
Могла бы Фетида так рассказать.
…Горе лежит на моём сердце. Правильно ль это? Мать бессмертна, а сын её – смертен. Жизнь человека и без того коротка, а у сына моего – вообще из кратчайших. Скорая предсказана гибель ему. Сам сделал выбор. Ведь было предложено как? Или ранняя гибель, но в лучах беспримерной славы, или долгая жизнь, но тихая и бесславная. Троя, конечно, падёт. А моему не пережить Трою. Рассказывают про детей моих от смертного мужа, будто я новорождённых не то в огонь погружала, не то в кипяток окунала – и все для того, чтобы на бессмертие испытать, и будто бы все опыты мои неудачными были. Пусть говорят. Ахилл мой седьмой, последний ребёнок. Водами Стикса заклят, а что толку? И зачем тогда спрашивать про ту несчастную пятку, если и так всем известно? Человеку жизнь прожить, что бессмертному глазами моргнуть. Было ли, не было ли… Не по правде всё это устроено.
Фетида
Прошло двенадцать дней, как Ахилл повстречался с матерью. Боги, гостившие в стране эфиопов, наконец вернулись к себе на Олимп. Рано утром Фетиде представился случай – Зевс один восседал на вершине, вспоминая пир с беспечальными, всегда счастливыми эфиопами, тут она и вознеслась к нему из морской бездны и села у ног. Левой рукой в знак мольбы обняла Зевсу колени, а правой коснулась его бороды. Рассказала о позоре, постигшем сына, и просила наказать ахейцев за то, что отняли у Ахилла награду, – пусть одолевать их троянцы начнут. Пусть знают, как и кого обижать.
Зевс её выслушал молча. Ответил не сразу.
У Гомера