Сентябрь. Александр Мальцев
у себя, окей?
– А это кто?
– Не важно. Пусть тетрадь у тебя побудет, хорошо?
– Ноль вопросов. Удачи!
– Удачи! – Рома попрощался с Клинкером и двинулся в сторону женщины. Каждый шаг давался ему все тяжелее, и чем ближе становилась женщина, тем сильнее билось сердце Ромы. – Привет, мам, – сказал он, подойдя к женщине.
– Ну, здравствуй! – строго ответила его мама. – И что ты делаешь, когда должен быть дома?
– Мам, я…
– Сейчас же идем домой! Прогульщик! Никакого толку от тебя, одни проблемы!
– Мам, я все объясню…
– Не надо ничего объяснять, и так все понятно. Вот с этими маргиналами ты гуляешь?
– Мам, это нормальные ребята…
– Вижу, какие они нормальные. Может, ты еще и куришь вместе с ними?
– Мам, я…
– Весь в отца! Так и угробишь свою жизнь с друзьями-собутыльниками! Домой, быстро!
– Извините, мадам, я могу Вам… – это к Роме и к его маме аккуратно подошел Клинкер и уже хотел вступиться за друга, но потом узнал в маме Ромы свою преподавательницу. – Ольга Яковлевна?
– Семенов? – Ольга Яковлевна удивленно повернулась в сторону своего студента. – А ты здесь какими судьбами?
– Я, собственно, друг вашего сына.
– Так вот чем занимаются наши студенты в свободное время – курят и распивают спиртные напитки в общественных местах.
– Зря Вы так, Ольга Яковлевна. В общественных местах мы не употребляем ничего, а здесь собираемся только песни под гитару попеть. Развлекаем, так сказать, прохожих. Тем более, нашему правительству будет приятно видеть, что подопечная им молодежь в свободное время приобщается к искусству. Ваш сын, кстати, прирожденный поэт.
Справедливости ради, от такой мастерской риторики даже мама Ромы впала в какой-то почти магический ступор. Клинкер действительно умел своим речевыми оборотами и абсолютно доброжелательным тоном почти гипнотизировать собеседников. Но, как оказалось, он зря заикнулся про талант Ромы.
– Значит, стишки пописывать у тебя хватает времени, а в школу меня при этом вызывают из-за твоих оценок! – кажется, ее голос стал еще более громким и жестким, чем до этого. А Рома совсем вжался в себя. Он больше ничего не мог ответить. Сейчас происходило то, чего он боялся больше всего на свете. Дело в том, что за сценой между ним, мамой и Клинкером уже наблюдали почти все неформалы на площади и некоторые другие мимо проходящие люди. И на глазах у них мама его унижала. Прилюдный позор…оцепенение. И это все, что сейчас чувствовал Рома. Он медленно проваливался в пучину ненависти к самому себе. Больше всего он сейчас хотел, чтобы в землю ударил огромный метеорит, прямо в них, чтобы в один момент все, включая его жизнь, закончилось.
– Зачем Вы так. Может, Вам бы стоило поддержать талант сына?
– Я сама знаю, как воспитывать своего сына, – и после этих слов мама сорвалась с места и быстрым шагом направилась в сторону их с Ромой дома. Клинкер подошел к Роме и положил ему руку на плечо:
– Ты как, братан?
– П-пойдет, –