Право налево. Наталья Шатихина
государствах возникала та самая теснейшая взаимосвязь между госаппаратом, обеспечивавшим действие правовых норм, которые он же и закреплял в разных формах, и нормами права. Как следствие, в своем стремлении сохранить status quo, тело права служилый люд делал наиболее выгодным для себя. Как ни крути, а Маркс был прав, говоря о классовой природе всего этого безобразия. Аппарат представлял собой класс имущих, владеющих средствами производства, он же пытался формировать право на свой лад. Представители других классов платили ему подать и взаимностью, время от времени устраивая военные мятежи или восстания рабов.
Спустя много тысячелетий из этого вырастет и другая концепция, давшая старт всей правовой философии ХХ века, – идея монополии государства на насилие. Лев Троцкий мудро заметил: «Всякое государство основано на насилии», – а впоследствии получил возможность убедиться в этом лично. Педантичный Макс Вебер сделал из этого лозунга крупнейшую концепцию новейшего времени: он утверждал, что государство не обладает никакими уникальными целями, а вот уникальные средства имеет. Ими являются армия, полиция и тюрьмы. Если государство утрачивает над ними контроль, ему наступает, скажем поэтичным языком автора, мгновенный капут.
Государство получает свой суверенитет от народа. По Джону Локку, этому нежному родителю всего западного просвещенного мира, мы, народ, нанимаем государство причинить нам благо и помочь в решении некоторых тактически значимых задач, например, бороться с чумой или захватить соседнюю территорию. Оно нам мягко содействует по мере своих сил, иногда посредством членовредительских казней. А как без них с непонятливыми?! Дабы содействие удавалось, надо чтобы оно, переодевшись в собирателя податей или фольклора, переходило по дворам и тихонечко подсматривало за неблагонадежными гражданами и сложившимися правовыми обычаями. И те, и другие впоследствии очень эффектно смотрятся прибитыми на рыночной площади. Как сказали бы знавшие в этом толк римляне, de lege lata vs. de lege ferenda [1].
Глава 3
Про преступления
Нетрудно догадаться, что первой же мыслью наших предков, въехавших «на постоянку» с котулями в государство, стала борьба с нарушителями. Собственно, идея их не покидала никогда, и до формирования государства разборки между отдельными членами общины, конечно, случались, однако решались по принципу «милые бранятся – только тешатся», поэтому шалунов могли чисто по-семейному наставнически забить, иногда употребив после этого в пищу, или изгнать, обрекая их становиться жертвой непогоды, голода и болезней, а если повезет, кормом для местных хищников, у которых шерсть от хорошего питания становилась лучше и шелковистее. Опять-таки, общине в сезон охоты только польза.
С развитием общества люди создали себе всяческие религиозные культы, а значит, появились и кровавейшие жертвоприношения, потому что человек же не зря развивал себе богатый внутренний мир и невероятную фантазию. Первопреступники и всякие там веронарушители
С точки зрения действующего закона vs. С точки зрения желательного закона (